Почему бывшие крепостные, ставшие свободными, не хотели этой свободой пользоваться

Насколько плохим было положение разных категорий крепостных в России? Почему в позднее время дворовые крепостные оказались в самых бедственных условиях? Кто ещё составил им компанию на самом дне общества и стал подпиткой всяких мятежей?

Против чего на самом деле протестовал Радищев? На все эти и многие другие вопросы ведущего Pravda.Ru Игоря Буккера ответил профессор кафедры истории России Московского государственного педагогического университета, член Союза писателей Леонид Ляшенко.

Читайте начало интервью:

Крепостная неволя — всё ли у всех было так плохо?

Почему лучше быть простым смердом, чем обильным холопом

Аракчеев был против военных поселений, но сам довёл их до абсурда

— Леонид Михайлович, у какой категории крестьян положение при позднем крепостничестве было самое тяжёлое?

— Это, конечно, дворовые, а при освобождении крепостных, их положение стало особенно тяжёлое. Ведь все эти лакеи, повара, сапожники и остальная прислуга самая разная не имели никакой земли и дома, а жили при поместье.

Это люди — несчастные абсолютно. Ведь они полностью зависели от капризов бар своих и ничего не имели. После отмены крепостного права все они оказались не просто у разбитого корыта.

У них даже никакого битого-разбитого корыта не было, у них совершенно, абсолютно ничего не было. Люди, оставшиеся ни с чем. 

Дворовые и крестьянская беднота — питательная среда революции

— Самая питательная среда революции получилась-то, наверное, из дворовых, или нет? Или они были совсем уж такими никчемными и маргинальными, что никуда не годились?

— Тут слились две категории крестьян — дворовые и беднота крестьянская. Они получили в свое время участки, но они эти участки профукали или соблазнились на половинные участки, на гагаринские. Половина надела, но зато бесплатно — на халяву как бы.

Этой бедноте и дворовым там нечего делать было, поэтому они из деревни ушли достаточно быстро. Понятно, существенно заработать и стать хотя бы относительно обеспеченными в городе они тоже не могли.

Да, в результате, конечно, среда — очень благодатная для бунта. Вот эта беднота городская и прибавившаяся бывшая деревенская и стали той массой, которая поддерживало любых мятежников.

Пугачевщина

— Самое крупное восстание в России — Пугачёвское, хотя было и много других, но все они на этом фоне блекнут. Но что-то не слышно про какие-то серьезные масштабные бунты после отмены крепостного права. Конечно, локальные возмущения были, они всегда были.

А тогда возникли очень серьезные причины и предпосылки для крестьянских восстаний. Почему крестьянство так и не поднялось на борьбу? Почему люди приняли условия игры, при которых их обдирали до нитки и ставили на грань смерти?

— Конечно, все это — так, но только с одной стороны. Причина же — очень простая: каждый крестьянин, получивший надел, надеялся своим трудом (тяжёлым, понятно), но стать хозяином. И поэтому:

• во-первых, ему было не до восстаний,
• во-вторых, ему было и не до соседей.

Бывшая раньше общинная спайка начинает быстро распадаться, потому что у каждого теперь есть свой интерес, ведь у каждого — свой участок. Община-то остается, но она становится всё более и более формальной и размытой.

Административно — да, община связывает крестьян, но уже не так тесно, а душевно она их уже никак не связывает. У каждого — своё.

Известный член народнических террористических организаций "Народная воля", "Земля и воля" Андрей Желябов как-то поработал с артелью бурлаков, а в последний день перед расставанием решил провести такое тестирование в этой артели.

Он спросил: Степан, вот ты нашёл, скажем, 500 рублей. Что бы ты делал? Понятно, Желябов надеялся, что Степан сейчас скажет: я бы поделил между бедными…

А Степан ему ответил: Я бы купил в своей деревне лавочку и стал бы всех обдирать. Не очень порадовал, мягко говоря, бурлак Степан борца за народ Андрея Ивановича Желябова, конечно.

Он же месяц бился, понимаешь, доказывая прелести социализма и коллективизма, а тут — всё равно хозяйчик. И вот этот хозяйчик, до поры — до времени, пока есть надежда выбиться из нужды, будет тужиться. У крестьян просто в мыслях не было ничего о восстании, о соединении, об организации какой-то. Им не до этого было.

— Известную книгу Александра Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву" очень ценили в советское время. Мы помним отзыв Екатерины Великой, что это — бунтовщик хуже Пугачёва.

— Екатерина ему рекламу классную сделала.

— Насколько его описание соответствует действительности?

— Я своим ребятам про эту книжку люблю говорить. Я спрашиваю: о чем эта книжка?. Они, конечно, говорят: против крепостного права, против деспотии и так далее. Я говорю: не-а. — Против всего.

Против всего плохого… и хорошего тоже

Против обычая чистить зубы, против женских чулок… Он протестует против всего. Вот что увидит, против того начинает протестовать. Против венерических заболеваний. Абсолютно против всего. Ему ничего не нравится, ничего не устраивает.

А если говорить по делу — о крепостном праве, то по всем случаям, о которых он упомянул, Екатериной было проведено следствие, и несколько мнений были взяты в государственную опеку. Но их было буквально два-три.

А всё остальное — это негодование на всё окружающее. Как кто-то из критиков сказал, за что пострадал автор: ему нужно было заниматься или литературой, или публицистикой, а он смешал художественное произведение с пропагандой.