За спасение флота – расстрел

«В исполнительный комитет совета рабочих и крестьянских депутатов от Нины Николаевны Щастной.

Прошение

С 21 на 22 июня приведен в исполнение приговор высшего революционного трибунала над моим мужем Алексеем Щастным. Единственным утешением – нравственный долг – остался для меня и детей моих предать тело мужа и отца Алексея Щастного погребению по христианскому обряду. С покорнейшей просьбой обращаюсь я в исполнительный комитет о выдаче тела мужа моего Алексея Щастного для погребения и в подтверждение моего единственного желания – погребения – без почестей и людских глаз, не будет ли признано возможным распорядиться доставить за мой счет тело мужа моего Алексея Щастного на братское кладбище, военное, при селе Всесвятском. В какое найдено будет удобное время для переложения его праха в имеющийся быть приготовленным на кладбище металлический гроб и для придания тела земле в присутствии назначенных властей и в час, который будет признанным для сего более подходящим.

Никакого креста кроме надписи «Раб божий Алексей» на дощечке я обязуюсь не ставить. О результатах настоящего ходатайства прошу поставить меня в известность в самом непродолжительном времени.

Нина Щастная. 29 июня 1918 года».

Это прошение я обнаружил в уголовном деле № 3614, заведенном в мае 1918 года в отношении контр-адмирала Алексея Щастного. На обороте этого документа карандашом фиолетового цвета нанесена надпись: «Товарищу Медведеву. Доставить в собственные руки». Подписи нет.

Как показали дальнейшие события, тело Алексея Щастного так и не было выдано его семье. Могила, в которой погребен командующий Балтийским флотом, не найдена до сих пор. Да что там могила... Напрасно искать сегодня в энциклопедиях, морских справочниках, мемуарной литературе сведения о контр-адмирале Щастном, возглавлявшем Балтийский флот в самый напряженный и трагический его период. Имя его по воле высших руководителей Советского государства было тщательно, и как думалось им, навсегда вычеркнуто из истории. А между тем для России он сделал великое дело – спас от позора и уничтожения ее Балтийский флот. Правда, скоро последовала и великая милость жестокого времени – через два месяца его расстреляли. Это был первый смертный приговор, вынесенный в Советской республике.

Что же произошло? За какие грехи человек, посвятивший жизнь служению Отчизне, был приговорен к высшей мере наказания? Приоткроем полог этой давней трагедии, вернемся на 88 лет назад в отделившуюся Финляндию, где в Гельсингфорсе (Хельсинки) находился запаянный льдами Балтийский флот.

На исходе марта 1918 года к стоящему на рейде «Кречету» причалил катер. В каюту к Алексею Михайловичу Щастному постучались. «Кто бы это в поздний час? – подумал он. – Не иначе что-то стряслось...» Перемирие с немцами было очень шатким.

Прибывший из Петрограда член Верховной морской коллегии бывший мичман Федор Раскольников (Ильин) держался уверенно:

– Вступайте в должность, Алексей Михайлович. Флот без командующего. Развозов отстранен...

Не пройдет и двух месяцев, как именно Раскольников в качестве свидетеля поддержит обвинение против Щастного.

Моряк до мозга костей

Балтийский флот переживал после революции трудные времена. Менялись как перчатки командующие. Тот же Развозов в 1917 полгода командовал флотом, в восемнадцатом – еще неделю и был арестован. Когда стало известно, что по Брестскому миру (об этом свидетельствуют вновь открытые документы) весь Балтфлот должен быть передан Германии, моряков охватила паника. Надеждой экипажей стал тогда представитель старого командования капитан I ранга А. Щастный, избранный Советом флагманов Балтийского флота 24 марта 1918 года и.о. начальника морских сил Балтийского моря. Троцкому во избежание взрыва недовольства пришлось официально утвердить выбор балтийцев с предоставлением Щастному «почти неограниченных полномочий».

На флоте Алексей Михайлович был человеком неслучайным. Но о его боевой биографии нет ни строчки в уголовном деле, с которым мне удалось познакомиться. Даже в графе о месте рождения стоит прочерк. После долгих поисков я нашел биографию опального командующего Балтфлотом. Родился он 4 (16) октября 1881 года в Житомире в семье потомственных дворян. После окончания 6 мая 1901 года с золотым знаком морского корпуса был произведен в мичманы. В мае–августе молодой офицер находился в плавании на канонерской лодке «Бурун» в финских шхерах, а в октябре был назначен вахтенным начальником крейсера «Пластун». Через год мичман Щастный переводится на Тихоокеанскую эскадру, где сначала служит вахтенным начальником на эскадренном броненосце «Севастополь», а с апреля 1903 года – минным офицером на канонерской лодке «Манчжур».

Начало русско-японской войны застало Щастного на этом корабле, находившемся в китайском порту Шанхай, откуда Алексей Михайлович в апреле 1904 года командируется в Порт-Артур. Там он назначается вахтенным начальником на крейсер I ранга «Диана», который во время боя 28 июля 1904 года отразил атаки японских миноносцев, прорвался в Сайгон, где и был интернирован французскими войсками до конца войны. В начале 1914 года капитан II ранга Щастный – старший офицер на линейном корабле «Полтава». Осенью же 1916 года кавторанг вступил в командование эсминцем «Пограничник», на котором принял участие в боевых действиях.

После февральской революции Щастный оказался на штабной работе. 4 марта 1918 года Центробалт распускается, и вся полнота власти переходит к Совету комиссаров Балтийского флота, возглавляемому главным комиссаром флота Н.Измайловым. В военном отделе Совкомбалта Щастный исполняет обязанности начальника штаба флота.

Флот не взрывать

Да, Щастный, пожалуй, лучше других понимал: флот гибнет. Его надо спасать от позора. Но как? Германия настаивает на немедленной передаче ей «Брестского трофея». Лондон же, боясь усиления немцев, наоборот, требует от недавнего своего союзника его уничтожения и даже предлагает открыть счета в банке для тех моряков, кто будет в случае необходимости осуществлять подрыв кораблей, если немецкий флот предпримет захват (телеграмма от 3 мая 1918 года за подписью Троцкого фигурирует в уголовном деле). Было и такое соломоново решение: подрыв кораблей лишь имитировать, чтобы немцы смогли их быстро восстановить. Такого рода планы и поощрения вызвали кривотолки в матросской среде: для тех, кому корабль родной дом, кто на нем служит верой и правдой, выдается лишь осьмушка хлеба, а подрывникам, по сути, губителям флота, открываются счета в банке. Не было такого в истории российского флота. По этому вопросу контр-адмирал Щастный конфликтовал с Троцким.

В конце концов Щастный принял, как впоследствии оказалось, единственно верное для интересов России решение: флот не взрывать, а увести в Кронштадт.

Ледовый переход

О знаменитом переходе кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт написано немало. История не знает подобных примеров. Через льды Финского залива в Кронштадт пришли построенные перед самой войной 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок, 25 сторожевиков и тральщиков – всего 236 вымпелов. Но кто организовал и блестяще провел эту первую в послеоктябрьской истории стратегическую операцию – источники советского периода замалчивают. А автор книги «Дыбенко» из серии «ЖЗЛ» даже утверждает: «Не допустить перехода флота в Кронштадт – к этому была направлена и «деятельность нового комфлота капитана I ранга Щастного».

Ложь! История говорит о другом. Так, не сохранилось документов, подтверждающих, что решение о перебазировании флота принадлежит «Советскому Правительству, ЦК партии и лично В.И.Ленину». Многие исследователи относят дату принятия его к 19 февраля, или 6 марта, когда на заседании Центробалта обсуждался этот вопрос. В любом случае уже 12 марта, еще до назначения, Щастный руководит выходом из Гельсингфорса в Кронштадт первого отряда кораблей в составе линкоров «Гангут» и «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», крейсеров «Адмирал Макаров», «Богатырь», «Рюрик» в сопровождении ледоколов «Ермак» и «Волынец». В начале апреля он отправляет в Кронштадт второй отряд кораблей в составе линкоров «Андрей Первозванный», крейсеров «Баян», «Олег», подводных лодок «Тигр», «Тур», ледоколов «Город Ревель», «Силач» и первый (из пяти) эшелон третьего отряда в составе 8 подводных лодок, сопровождаемых сторожевыми кораблями «Руслан» и «Ястреб». Именно благодаря личной энергии Щастного Балтийский флот не был затоплен (как это произошло с Черноморским) и не был оставлен неприятелю.

«...Не понимаю, что хочет правительство»

Пользовавшийся безграничным доверием моряков, имевший реальную власть и военную силу командующий Балтфлотом был опасен властям. И потому был обречен... Сыграл свою роковую роль и затянувшийся конфликт с Троцким.

Расправиться со Щастным сразу после легендарного перехода он не мог, но и оставить без последствий такое «самовольство» было не в его правилах. Тем более что еще перед походом общее собрание флота выразило Щастному «неограниченное доверие». Мало того, моряки постановили «передать власть над Петроградом командующему флотом». Другой человек на месте Щастного мог бы стать диктатором. Но он был военным моряком, патриотом России...

28 мая 1918 года народный комиссар по военным делам Лев Троцкий вынес постановление: «Ввиду того, что бывший начальник Морских сил Щастный вел двойную игру, с одной стороны, докладывая правительству о деморализованном состоянии личного состава, а с другой стороны, стремился в глазах того же личного состава сделать ответственным за трагическое положение флота правительство... считаю необходимым подвергнуть аресту и предать чрезвычайному суду».

Одновременно ВЦИК своим решением одобрил действия Троцкого и поручил Кингисеппу «в срочном порядке произвести следствие и представить свое заключение ВЦИК». В тот же день вызванный в Москву «на доклад» Щастный был арестован.

В чем его только не обвиняли! В уголовном деле № 3614 Щастного как вещественные доказательства фигурируют 49 различных документов, записок. В том числе и даже черновик выступления контр-адмирала 14 мая на съезде в Кронштадте, где Алексей Михайлович с горечью заметил: «Я хочу делать, что вы считаете нужным, но из этого ничего не выходит. Тут уже не совместная работа, а какое-то партийное творчество. Я не вижу и не понимаю, что хочет правительство, что хотят политические официальные деятели...»

Знакомясь с материалами уголовного дела, ясно представляешь, какие интриги плелись вокруг адмирала. Особенно усердствовал 28-летний морской прапорщик С.Сакс, будущий командующий Астрахано-Каспийской флотилией. Его доклады наркому Троцкому скорее напоминали доносы, где скрупулезно прослеживались каждый шаг и слово командующего Балтфлотом, нагнетались вокруг него недоверие, подозрение.

Затаил обиду на комфлотаи И.Флеровский, которого предложили адмиралу как главного комиссара флота. Щастный же взял и привел к вершителям кадровой политики двух комиссаров на выбор. Потом этот случай будет истолкован как контрреволюционный, а Флеровский, став все же главным комиссаром флота, в качестве свидетеля даст показания по делу контр-адмирала.

Главный свидетель – Троцкий

20 июня в 12 часов дня открылось заседание революционного трибунала в составе Медведева, Карлина, Жукова, Бруно, Петерсона, Галкина, Веселовского при секретаре трибунала Зыбко. Свидетели Раскольников, Блохин, Сакс, Флеровский на заседание не явились, хотя извещения им были направлены. Свидетель на процессе был один. Он же представлял и обвинение. Звали его Лев Давыдович Троцкий.

Вначале Крыленко обвинил Щастного в том, что он не все вопросы решал с советом флота, не соблюдал строгого разграничения между ним и главным комиссаром флота, а также издал приказ «о назначении командира Петроградского порта». В этом усматривалось « злонамеренное превышение власти».

Троцкий, считавшийся блестящим оратором, на сей раз тоже нес откровенную чепуху. Он упрекнул Щастного, что тот не спешил устанавливать демаркационную линию, что он однажды сказал: «Флот наш – железный лом». В общей сложности – семнадцать нелепых обвинений. И приговор:

«...Революционный трибунал при ВЦИК Советов рабочих, крестьянских и казачьих депутатов, заслушав в открытом заседаниях своих 20 и 21 июня 1918 года и рассмотрев дело по обвинению бывшего начальника Морских сил Балтийского флота гражданина Алексея Михайловича Щастного, 37 лет, признал доказанным, что он (Щастный) сознательно и явно подготавливал условия для контрреволюционного переворота (контр-адмирал по делу шел один – В.Г.), стремясь своей деятельностью восстановить матросов флота и их организации против постановлений и распоряжений, утвержденных Советом народных Комиссаров ВЦИК... В связи с возможной необходимостью в интересах страны уничтожения его (флота – В.Г.) и кронштадтских крепостей, вел контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота по документам (о них речь ниже – В.Г.) об имеющемся якобы у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или сдаче его немцам. То лживо внушал, что советская власть безучастно относится к спасению флота и жертвам контрреволюционного террора, то разглашал секретные документы относительно срочной подготовки на случай уничтожения флота, то ссылался на якобы антидемократичность утверждения СНК и ЦК положения об управлении флотом...

...Трибунал постановил, считая его виновным во всем вышеизложенном, – расстрелять. Приговор привести в исполнение в течение 24 часов».

Фальшивка?

Есть ли смысл подробно комментировать этот документ? Но насекретном соглашении с немцами надо остановиться. Тем более что в российской прессе появилась версия, что именно за письма обнаружили у Щастного – свидетельствующие, что Ленин и Троцкий были немецкими шпионами. Алексея Михайловича расстреляли. Копии этих писем есть в деле. Вот текст одного из них:

«Весьма срочно. Господину Председателю Совета народных комиссаров.

По постановлению Верховного командования германской армии разведочному отделу, представляющему в России германский генеральный штаб, поручено обратиться к Совету Народных Комиссаров с требованиями следующего содержания:

1. Народный комиссар по морским делам Дыбенко и его ближайшие помощники матросы с военного транспорта «Океан» Мясников, Забело, Белозеров и Буланов не только противодействуют осуществлению германского плана приобретения правительством кораблей Балтийского флота, но в сообществе с оборонческими анархическими группами готовят флот к военным действиям или самоуничтожению, подготавливают Петроград и Кронштадт к обороне и вербуют добровольцев для борьбы с австрийскими и германскими войсками.

Верховное командование требует срочных мероприятий по удалению перечисленных лиц от власти и по отправке их в глубь России под надзор агентов русской контрразведки при ставке.

В случае невыполнения этого требования со стороны разведочного отдела будут предприняты меры, ответственность за которые падет на Совет Народных Комиссаров.

Начальник отделения Бауэр

Адъютант Генрих

3 марта 1918 года»

Фальшивка это или нет, сегодня затрудняются сказать даже эксперты. Есть, однако, не только бумаги, есть и события. А их логика в том далеком 1918-м свидетельствует: с российским патриотом вполне могли расправиться те, чья связь с германским генеральным штабом не была новостью и до революции.

В предоставленном последнем слове инкриминируемое ему обвинение контр-адмирал Щастный отверг, виновным себя не признал.

Что же все-таки произошло 88 лет назад? Расправа с непокорным военачальником? Неизбежность и гибельное столкновение истинного профессионала и патриота с воинственной некомпетентностью и колоссальными амбициями Троцкого? Устранение вероятного претендента на власть или действительно Щастный обладал некоей государственной тайной? Скорее всего – и то, и другое, и третье... Истина редко бывает однозначной.

Суд Балтийского флота несколько лет назад полностью реабилитировал российского моряка, спасшего Балтийский флот в один из самых трагичных моментов его истории.