Возвращение Ивана Сусанина

Место гибели Ивана Сусанина найдено. Об этом заявили российские археологи. По их словам, результаты принесли раскопки под костромской деревней Исупово — именно в те места, согласно легенде, русский герой завел отряд польской армии.

Одна из первых находок — нательный крестик . Его, по мнению ученых, носил сам Иван Осипович Сусанин. На месте раскопок археологи обнаружили сотни человеческих останков, — и на то, чтобы определить, какие из них принадлежали Сусанину, теперь уйдет несколько лет...

А недалеко, в местечке Сусанино находится районный музей, посвященный подвигу русского крестьянина. Музей располагается в здании храма, ныне недействующего. Рядом большой гранитный валун в траве. На нем — высеченная мемориальная надпись: "Благодарные крестьяне Молвитинской волости и села Молвитина".

Вот что пишет о посещении села Сусанино во время летней паломнической поездки по Костромской земле редактор христианской газеты Севера России "Вера"-"Эском" Михаил Сизов ("Старая Тетрадь"):

"Наверное, этот камень положили еще до переименования села, — делаю я осторожное предположение, пытаясь сообразить, что это за благодарность такая — положить в центре села, возле храма гигантский валун? Подобные камни сейчас по всей России рассеяны, на видных местах в городах стоят; этакие обелиски намерениям: здесь мы хотели установить памятник афганцам, там предполагали — жертвам репрессий, еще кому-то... Вот какие МЫ хорошие, было в нас благородное движение души увековечить память об ушедших. Потом свежесть воспоминаний исчезла, закрутили дела иные... К этим камням цветы возлагают — за неимением других мемориалов. А если вдуматься — кощунство, да и только.
С такими мыслями в голове я пристально изучаю старинный камень, и тут меня осеняет: это же сам храм построили "благодарные молвитинцы"! Но свои письмена оставлять наши благочестивые предки на святыне не решились, поэтому-то камень рядом с храмом и положили..."

...Почти четыре столетия назад своим подвигом Иван Сусанин спас жизнь и Михаилу Федоровичу Романову, вскоре после того призванному Россией на царство. Здесь, в костромских землях, располагалось его родовое имение. Поляков Сусанин завел, как рассказывает летописец, в непроходимые лесные трущобы — в стороне от всяких путей, пролегавших от Деревищ в Домнино. Осознавшие страшный обман, поляки убили крестьянина. Но никому из той гиблой местности выбраться не удалось. Только два поляка спаслись — впрочем, ненадолго: их истребили русские крестьяне, мстя за погибшего героя. От одного, согласно преданию, узнали, где Сусанина порубили на части. На том месте, прямо на болоте, поставили крест.

"Гать ничего ихнее не держит, - говорит местный житель. — Мужики из окресных деревень то и дело всякую всячину находят, как бы выплюнутую изнутри болота. Я сам видел, как мужик торговал какой-то старинный нож. А другой нашел сломанную саблю, — ржавчину содрал, наточил — бумагу можно резать, не то что свиней (а он для свиней приспособил). Видать, много их было. Шатались тут шайки, деревни жгли, монастыри грабили. Дурное было время..."

Деревня, где жил Сусанин, называлась Деревеньки (Деревищи). Сейчас там находится подворье Макарьевского монастыря. К сожалению, деревня сейчас практически совсем опустела. И только часовня на месте дома Сусанина одинокая и стоит.

По словам священника отца Павла, "Сусанин был из крестьян — бурмистром, управляющим имением, то есть. Тогда всех крестьян именовали Николками да Ивашками, а Сусанина, заметьте, нет — боярин Михаил Федорович Романов, будущий царь, звал его Иваном. Уважал, значит. И местные жители его уважали. Между прочим, еще в прошлом веке ставился вопрос о канонизации Ивана Сусанина. Этой весной я подготовил материалы и прошение для нашего Владыки Александра, он собирался обратиться в Комиссию по канонизации, к митрополиту Ювеналию. Но тот вроде бы отнесся к делу скептически, и вот... материалы пока лежат..."

Панихиду священники служат ежегодно — на день Усекновения главы Иоанна Предтечи 11 сентября (тогда же — именины Ивана Сусанина). Однако — с горестью замечает о.Павел — хотя и объявляют это заранее, народу съезжается очень и очень мало: "это безлюдье, при том, что народу в церковь много захаживает, — какое-то прямо знамение времени..."

В настоящее время известно 58 человек, повторивших подвиг Ивана Сусанина. В разное время. Но особенно много свидетельств сохранилось со времен последней — Великой Отечественной войны.

Как пишет Михаил Сизов, "подвиг этот, замешанный на хитрости и какой-то отчаянной отваге (знать, что дело твое гиблое, и продолжать играть простачка) — видно как-то по-особому свойственен русской душе... Что удивительно: у всех "сусаниных" на фото /фотографии в музее, посвященном подвигу Ивана Сусанина — С.С./ большие окладистые бороды... Русские лица..."

И ведь 58 — это только известных. А сколько их — безвестных...

***
"...Сусанин спустил ноги с печи, откинул полушубок и глянул прямо и спокойно на незваных гостей.
- Чего вам надо? — спросил он их сурово.
- Чья то деревня? — спросил пан Клуня.
- Бояр Романовых вотчина.
- Домнино?
- Нет, не Домнино, а Деревищи.
Паны переглянулись в недоумении.
- Але же брешешь, пся кровь! То Домнино! — топнув ногою, крикнул пан Клуня.
- Но коли ты лучше меня знаешь, так чего же и спрашиваешь? — спокойно возразил Сусанин. Паны перекинулись несколькими польскими словами; между тем Сусанин не спускал с них своих умных и острых глаз.
- А где же Домнино? Чи еще далеко? — спросил усатый пан.
"Далось им Домнино, проклятым, — соображал тем временем Сусанин. — Видно, недоброе задумали".
- Далеко ли до Домнина? Слышишь ли, каналья?! — нетерпеливо крикнул пан Клуня, топая ногою.
- До Домнина отсюда еще верст двадцать будет, коли этою дорогою идти! — прехладнокровно отвечал Сусанин, почесывая в затылке.
- А есть ли другая дорога? — вступил опять пан Кобержицкий.
- Как же не быть, есть... Только той дороги вам не найти.
- А ты ту дорогу знаешь? — допрашивал пан Клуня.
- Как мне ее не знать? Вестимо, знаю! Мы и всегда в Домнино по той дороге ездим и ходим. Той дорогой и всего-то будет пять, либо шесть верст.
- Одевайся и показывай дорогу! — крикнул нетерпеливый поляк.
Сусанин стоял как вкопанный и молчал, не спуская глаз с Клуни. Тут уж и Кобержицкий не выдержал: выхватил пистоль из-за пояса и приставил в упор к груди Сусанина.
- Ну, что ж! — проговорил Сусанин. — Убей, коли любо! Кроме меня, никто здесь не знает этой дороги... Во всей деревне одни старухи да грудные дети... Кобержицкий опустил пистолет и отошел на два шага от Сусанина вместе с Клуней.
- Ничего с этой скотиной не поделаешь, — сказал он по-польски товарищу. — Надо попробовать его со стороны денег... Нельзя ли подкупить...
- Слушай, ты, — сказал Сусанину Клуня полушутя-полусерьезно. — Ты в наших руках!.. Нас тутэй полсотни. Не покажешь дороги, мы тебя забьем, и всех забьем, а фольварек ваш запалим... — Что ж! Ваша воля.
- А ежели покажешь, то вот погляди, цо у меня в нишени, — и он вынул из кармана горсть серебряной мелкой монеты, среди которой сверкали два золотых червонца.
- Вот это другое дело! — заговорил Сусанин, притворно улыбаясь. А у самого в голове уже созрел весь план действий, и одна только мысль тревожила его: удастся ли ему хоть на мгновение увернуться от проклятых панов, чтобы шепнуть заветное словечко Васе.
Он метнулся к печи, осторожно вынул из нее ухватом два горшка и, поставив на стол, стал кланяться панам. Запах горячих щей и каши магически подействовал на обоих вожаков шайки, порядочно прозябших и проголодавшихся с утра. Они не заставили себя долго просить и, присев к столу, тотчас принялись усердно за щи и за кусок хлеба, которые им отсадил Сусанин от каравая.
- Ах, батюшки! — спохватился вдруг Сусанин. — Кашу-то вам подал, а маслице-то конопляное в чулане! — и повернул от стола к дверям в сени.
- Куда! Куда ты, — спохватился пан Кобержицкий, вскакивая из-за стола. Но пан Клуня удержал его за рукав, шепнув ему по-польски:
- Не бойся, не уйдет! Все входы и выходы заняты нашими молодцами. И дом весь мы осмотрели: он здесь один, куда ж ему уйти. А кашу есть без масла не годится.
Пан Кобержицкий успокоился, а Сусанин вышел в сени и, чуть только притворил за собою дверь, как бросился в чулан, нагнулся к кадке с крошевом и шепнул:
- Здесь ты?
- Здесь, дедушка! — отвечал Вася шепотом.
- Сейчас я уведу злодеев... И как уйдем, так становись на лыжи и в Домнино беги! Скажи боярыне, чтобы немедля укрылась с сыном в Кострому.. Чтоб часу дома не оставалась!.. Понял?
- Все понял, дедушка.
- А этих я в трущобу лесную заведу — не скоро оттуда вылезут.
И он, по-прежнему с веселым видом, вернулся в избу, бережно неся в руках горлач со свежим конопляным маслом.
- Вот с этим маслицем кашица-то сама в рот полезет! — проговорил он, посмеиваясь.
Паны насытились и встали из-за стола. И в то время, когда паны направились к дверям, Сусанин обернулся к иконам и осенил себя широким крестом... Во взоре его, устремленном на божницу, горела непоколебимая решимость: он твердо знал, куда идет, что делает, — знал, что не вернется более под свой родимый кров...
( Из романа П.Полевого "Избранник Божий" )