Учтивость и вежливость стали уделом лишь художественной литературы. Как хулиганили во Франции XVIII века

Вежливость и хамство не зависят ни от идеологии, ни от материального благосостояния, ни от реалий нашего бытия. Одни хамят с детства, другие - понабравшись жизненного опыта. 

Фото: rudalle.ru by Нейросеть "Кандинский 2.2"

Но об истоках вежливости никто сказать ничего не может. И она, и хамство, вероятно, заложены в нашей ДНК. Не случайно король-самодур из "Обыкновенного чуда" при своих приступах хамства или вежливости всегда вспоминал кого-нибудь из своих предков.

"Сладость жизни" пару веков назад плохо пахла

Как отмечали наши предки, по мемуарам и литературным произведениям у многих утвердилось мнение, что власть имущих XVIII века была изысканно воспитана, учтива и весьма любезна.

Знаменитый пройдоха, глава французского МИДа ещё при Наполеоне, Талейран так прямо и заявил в своё время: "Тот, кто не жил в прошлом веке, не знает сладости жизни".

Ведь времена Людовиков и нашей Екатерины Великой, по мнению многих историков, отличались утонченной вежливостью и вкусом.

Правда, мы черпаем всю эту лёгкость из картин с флиртующими пейзанами и придворными художников Ватто, Буше, Франогара, Греза и других. Ну кому приятно смотреть на картине (это вам не нынешний опустившийся Интернет) на грязь и сквернословие? Голый зад в прошлом могли себе позволить только античные сатиры и ещё небольшой ряд персонажей. 

Например, вежливость могла стоить нации десятки тысяч жертв. Генерал Отерош в одной из битв так и заявил: "Стреляйте первыми, господа англичане!". Те и стрельнули. Но фраза француза осталась в предании. Однако тот век действительно для одних протекал в балах и флирте, а закончился революционной драмой. Нищета, эпидемии, голод заслонили годы счастливого века. Как выяснилось позже, именно высшее сословие в действительности свою утонченность могло видеть только на картинах модных художников.

Герцогиня Орлеанская весьма живописно бытописала о картёжных играх на весьма большие суммы. Одни, по её словам, ругаются непотребными словами, другие богохульствуют и матерятся так, что "волосы становятся дыбом". На сидящих рядом дам никто не обращает внимания. А ведь это придворные, которые при короле ведут себя, как самые вежливые овечки. Тем более, что тогдашнее выражение "хорошо играть" означало — был записным шулером. Правда, здесь могли за это и в морду дать. Несмотря на графскую регалию.

Не особенные вежливые в игре и совсем не разборчивые в средствах вельможи прошлого также были не щепетильны и в других отношениях. Жить на средства своих богатых любовниц уже вошло в обычай. И никого не шокировало. Когда некий офицер при дворе мадам Лораг заявил, что он не понимает, как человек хорошего происхождения может унизиться до продажи своих поцелуев, на него посмотрели как на тёмного провинциала.

Родовитые кавалеры, раскланивающиеся с дамами на каждом шагу, в жизни вели себя несколько иначе. Дворянин Де При колотил свою жену палкой. Хотя жена была и дворянского происхождения. Ревнивый Субиз при малейшем подозрении так бил по щекам госпожу де Нель, что та "падала на пол". Потомок всем известного по "Трём мушкетерам" герцога Ришелье, тоже герцог, так в недовольстве толкал мадемуазель де Шароле, что у неё оставались "синяки от ударов о дверь". А вот маркиз де Галли до того лупил мадемуазель де Лафоре, что приходилось вмешиваться полиции. Реальная картина уже нашей жизни. Разница лишь в происхождении и материальном благосостоянии.

Ворона, чушка, лоскут и тряпка — имена для принцесс

Тогдашние дамы также не отставали от кавалеров. И нередко любили поскабрезничать над "невинными" душами. Герцогиня Орлеанская спрашивала епископа Мосского, "неужели вы до сих пор девственник?" Говорят, что последнее слово было передано в более площадной форме. Фаворитка Людовика XV де Помпадур дочерей короля звала по-свойски: Ворона, Чушка, Лоскут и Тряпка.

Очевидцы также говорили, что из-за ложи в Комедии герцогиня Орлеанская и герцогиня Люксембургская ругаются как селедочницы. Публицист Буато в своем предисловии к мемуарам госпожи д`Эпине вспоминает несколько писем Людовика XV, в которых король Франции просто матерится.

"Печатать их невозможно", — ставит вердикт автор.

Впрочем, навязанный нам за последние столетия хороший запах "от кутюр" Версаля не выдерживает любой критики. Надо ли говорить, что Людовик XIV принимал послов, сидя на своём горшке? Да и в самих дворцах только человек с отбитым носом не почувствовал бы вонь и грязь. В коридорах то и дело встречались лакеи с вазами, отнюдь не предназначенные для цветов. Сегодня такие вазы от Луя идут на аукционах на хорошие деньги. Понятно, что содержимое ваз выливалось рядом с домом.

Утверждается, что XVIII век — эпоха остроумия и светских разговоров. Но не все довольствуются духовной пищей. Модно было много есть и много пить.

Вандом не вытрезвлялся никогда, французский регент при юном короле Людовике XV не мог по утрам работать из-за ночных оргий. Де Сасенаж так "принимал на грудь", что его под весёлый смех короля выносили под микитки. А у нас всё Петра Великого корят за невоздержание.

Да и женщины тянулись за мужчинами. Они не довольствовались вечно испачканным табаком носом, хотя на картинах Ватто они в белоснежных париках, при мушках и с развевающимися бантами. Герцогиня де Вирри пьёт как извозчик По сообщению Сен-Симона, обладая большим умом, гордостью, она была развратна, безумна и упряма. Сгорела в 24 года от "внутреннего жара". А внучка великого Конде, герцогиня де Вандом, просиживала часами за вином и едою. Умерла от "крепких ликёров, которых у неё всегда была полная комната".

Полностью описать всё прилично оказалось невозможно

Чуть позже после "золотого века" современники говорили, что нет возможности передать в приличной форме всё то, что рассказывают письма и мемуары той эпохи. А чтобы почувствовать Версаль, можно посетить какой-нибудь корпоративчик. Разница только будет в количестве упившихся кавалеров и дам.

Не случайно после нескольких раутов Екатерина II строго-настрого запретила напиваться в стенах Зимнего дворца. Ведь и драгоценные вазы разобьют, и наполнят их чем-то непотребным.