"Всё обстоит благополучно": о злоупотреблениях в армии в годы Крымской войны

"Всё обстоит благополучно, Ваше Величество". Когда-то, во времена Николая I, эта фраза принесла российской армии немало бед. Напомним еще раз, со столькими злоупотреблениями и недостатками в России, когда ей пришлось бороться с врагом, наши предки, вероятно, столкнутся в еще большем масштабе только в годы Первой мировой. А может быть, и позже. А за всем этим была кровь русских солдат и офицеров. А уроки истории надо знать. Чаще всего, если вы не воюете, значит, за вас воюет кто-то другой.

Фото: naiti-foto-chela.ru

Война — это вам не парад с золотыми галунами

Крымская война и оборона Севастополя середины XIX века вскрыли нарывавший гнойник на теле России. В Петербург шли поначалу только победные реляции. Всё "нехорошее" скрывалось, а само начальство наверху довольствовалась стереотипной фразой "всё обстоит благополучно". Не трогая многие сферы политико-экономической жизни тогдашней России, стоит сказать, что в первую очередь военное дело, несмотря на то, что царь просто был без ума к внешней стороне армейских парадов, имело большие изъяны.

Участник Севастопольской обороны Н. С. Милошевич не только воевал, но и прислушивался к рассказам и мнению других участников боев. Неслучайно его воспоминания вышли только через пятьдесят лет, в начале прошлого века. Как раз к началу Русско-японской войны, которая была для нас, по сути, продолжением Севастопольской катастрофы. Понятно, что его записки в корне отличались от "победных" реляций николаевского окружения начала Крымской войны.

Уже в 1852 году, по воспоминаниям современников, война висела в воздухе. Но Россия была застигнута врасплох. Хотя первый удар по Севастополю 5 октября 1854 года прошел для российской армии "относительно благополучно", недостатки в обороне уже давали знать. Ходил анекдот, что один из командиров прибрежных земляных батарей стрелял картечью по вражеским кораблям. А это уже были железные пароходы. И хвастался по этому поводу тогдашнему главнокомандующему князю Меньшикову.

Об этом князе отдельный разговор. Большой говорун, острослов, "в деле себя не показал". Умер не на бастионах Севастополя, как Нахимов, Истомин и Корнилов, а в теплой постели. В Питере в 81 год.

Севастопольские форты были огромны, стоили стране миллионы, но были построены недобросовестно, "как нередко строилось у нас все казенное". А сам штаб Меншикова представлял собой образец беспорядочности. Не в окопах же.

Заведовать в армии довольствием и наградами — совсем неплохо

По словам Милошевича, "наибольшим доверием князя пользовался полковник Вунш, как утверждали, еврейского происхождения. Человек вкрадчивый, но мало знакомый с армией и администрацией". Вместе с другим "адъютантом" он по традиции скрывал от князя нужды и потребности армии, дабы не быть уволенным с хорошей должности. Вуншу досталась сладкая доля — он отвечал за продовольственную и наградную часть.

Также на штабе лежала ответственность за распределение пожертвований населения России в пользу армии и флота. А это не только вещи, но и деньги.

"Каково было заведование, можно было судить по тому, сколько было выпито в штабе ликера и вина".

Вот такие были бои у кого-то на севастопольских бастионах. Читаем Льва Николаевича.

Понятно, что князь Меншиков всегда выражал неудовольствие, когда ему докладывали, что "войска нуждаются". Действительно, а как же докладывать царю: "Все обстоит благополучно, Ваше величество". Поэтому начштаба и не докладывал. Вот и оставались войска "без удовлетворения".

Ниже были полковые командиры. Зная реалии, предпочитали промолчать. Большие лишения из-за отсутствия продовольствия испытывал 1-й Уральский казачий полк. Умирали люди, лошади грызли друг у друга хвосты. В степной части Крыма войска питались за счет местных жителей. Много было беззакония и грабежей. Но это не Севастополь!

Не лучше было и у армии вторжения. Французы, англичане, турки и еще, черт знает кто. Сами французы, заживо сгнивая в севастопольских траншеях не в курортное время, признавались, что "если бы русские атаковали их решительно и достаточными силами, то практически без отпора завладели бы всеми траншеями и батареями". Русские же действовали вылазками, хотя и было много героизма. Но все было без определенной цели, малыми силами и не приносило большой пользы.

Немало писали про неудачное для русских сражение у Черной речки. Были и предатели поляки, были и другие продажные коррумпированные обстоятельства, которые русским геройством не переломить. Но вот главный за обеспечение боя генерал-квартирмейстер армии Бутурлин накануне сражения, разостлав ковер, сладко на нем уснул.

"Одним словом, и здесь повторилась история Инкерманского сражения: ничего не поняли, везде опоздали и все переврали".

А закончим мы падением Севастополя. Надеюсь, последним, после последней большой войны. Вот такие мы, русские.

"При отбитии одной из атак к генералу Сабашинскому привели пленного французского полковника. Яростная и окровавленная фигура нашего генерала с обнаженной саблею настолько испугала француза, что последний вытащил кошелек с деньгами и взмолился о пощаде. Сабашинский, взяв кошелек, бросил в лицо потерявшегося француза", — вспоминал свидетель.