Почему Горбачев не смог вдохнуть новую жизнь в Советский Союз

"Мы просто не можем так дальше жить", — говорит Михаил Горбачев своей жене Раисе накануне выдвижения его на пост советского лидера. Они и не собирались. Горбачеву предстояло стать последним лидером Советского Союза. Вместо того, чтобы решить многочисленные проблемы морально устаревшей марксистско-ленинской системы, реформы, начатые Горбачевым, закончились ее падением — или крахом, если воспользоваться названием новой проницательной и увлекательной истории конца советской власти Владислава Зубока.

Такой исход никогда не входил в намерения Горбачева. Вместо этого он стремился вдохнуть новую жизнь в систему, в которую, похоже, верил до последнего. Придя к власти в 1985 году, "В течение следующих пяти лет Горбачев постоянно упоминал имя Ленина", пишет Владислав Зубок. Горбачев считал, что не система была неправильной, а "сбой" в ее конструкции, который привел к "тирании и массовым убийствам". Один из помощников вспоминает, что на столе Горбачева лежали тома работ Ленина, которые Горбачев читал вслух и сравнивал то, что он там находил, с "нынешней ситуацией". Последний советский лидер производит впечатление религиозного подвижника, ищущего в священных текстах решения современных светских проблем.

Увы, в случае Горбачева это не было адекватным материалом для чтения. Зубок убедительно доказывает, что Горбачев "охотно игнорировал уроки истории, очевидные для тех, кто много читал литературу по мировой и российской истории". Возможно, более серьезным является обвинение в незнании того, как работала советская экономика, особенно учитывая, что ее безналичная система, функционирующая между государственными предприятиями, наряду с банкнотами и монетами, используемыми для зарплаты и покупок, была, как пишет Зубок, "нелегким делом для новичка". В 1990 году, когда Советский Союз катился к своему последнему кризису, "Горбачев не понял" планов, выдвинутых чиновником из советского министерства финансов.

Поскольку процесс реформ привел не к созданию более мягкой, более демократической формы социализма, а к экономическому хаосу, росту национализма в союзных республиках и открытым вызовам центральной власти государства, "Горбачев полностью отрицал возможность того, что люди из его правительства способны действовать самостоятельно и против него". Он ошибался. Пока он был в отпуске, группа непримиримых коммунистов из числа политической и военной элиты захватила власть. Их короткое правление длилось всего несколько дней. Их погубила отчасти рискованная и смелая личная позиция Бориса Ельцина - в то время только что избранного президента России (пост, который он создавал в качестве соперника центральной советской власти) — и полностью их собственная некомпетентность и отсутствие решимости.

Их переворот не соответствовал даже самым элементарным процедурам консолидации власти. Прежде всего, "вместо того, чтобы использовать телевидение для распространения массированной и агрессивной пропаганды", заговорщики транслировали заранее записанные, подвергнутые цензуре выпуски новостей и балет "Лебединое озеро". Международные СМИ практически не подвергались ограничениям. Горбачев даже мог следить за событиями из виллы, ставшей его тюрьмой, слушая Би-би-си и другие западные радиостанции. Если говорить более серьезно, то лидеры переворота были просто недостаточно жесткими. Здесь Зубок выделяет главу КГБ Владимира Крючкова, который, как утверждает автор, "знал требования для успешного переворота, но ему просто не хватило мужества их реализовать".

Заговорщики и Горбачев не получили того, чего хотели. Возможно, у заговорщиков было другое видение того, каким должен быть Советский Союз, но, как и лидер, которого они пытались свергнуть, они хотели, чтобы он продолжал существовать. Вместо этого последствием переворота стала "политическая смерть Советского Союза".

По крайней мере, под своим именем, Советский Союз просуществовал еще несколько месяцев. После его падения Ельцин — готовый действовать, в то время как другие колебались — оказался в Кремле. Первый постсоветский президент России выглядит не лучшим образом в этом рассказе о гибели системы, из которой он, как и почти все другие действующие лица, вышел. Ельцин впоследствии не проявит того нежелания применять насилие, которое, очевидно, сдерживало его противников в 1991 году. В 1993 году, столкнувшись с собственным политическим кризисом, он направил танки против "Белого дома", как в народе называли здание, которое было центром оппозиции перевороту. Пожар, начавшийся во время атаки, оставил верхние этажи этой достопримечательности центра Москвы похожими на темный кариес на зубе.

Так кто же, кроме Ельцина, получил то, что хотел? Судя по всему, не жители Советского Союза. Поскольку это в основном история поступков тех, кто принимал решения, здесь мало что можно сказать о взгляде из очереди за водкой (попытки Горбачева решить проблему чрезмерного употребления алкоголя стали фактором его окончательной непопулярности среди простых рабочих). Зубок, однако, отмечает, что в марте 1991 года только около 20 процентов жителей основных республик Советского Союза считали, что лучше жить отдельно, чем в едином государстве. Позиция Запада — а участники этой очень российской политической драмы часто ищут мнения и одобрения своих бывших противников по холодной войне в Вашингтоне — менее однозначна. Президент Джордж Буш-старший и его кабинет "обсуждали, будет ли слабый Советский Союз или его распад лучше всего отвечать американским интересам". Рассказ о том, как все это выглядело изнутри правительства США, является одним из достоинств этой книги.

Зубок приходит к выводу, что "призрак исчезнувшего Советского Союза не преследует Европу, Азию и весь мир". Однако то, как это произошло, имеет свои последствия.

Справка:

Белый дом — это административное здание, расположенное на Краснопресненской набережной в Москве, которое является местом размещения помещений Правительства Российской Федерации с 1994 года.