В эскадрилье "Нормандия-Неман" было 11 французов, которые верили в Россию

Вероятно, не надо представлять читателям франкоязычного писателя Жоржа Сименона, который всем известен своим героем — комиссаром полиции Мегрэ.

Интересно, что в первые послевоенные годы писатель всё чаще говорит в произведениях о том, что многие французские буржуа с лёгкой ностальгией вспоминают годы немецкой оккупации. Дело в доходах, которые они получали от чёрного рынка, фарцовщиков и коллаборационистов, отправлявших патриотов в гитлеровские концлагеря, отбирая их имущество. И, как вещали персонажи Сименона, с полицией и жандармерией всегда можно было договориться.

Говоря о Сименоне, надо отметить, что в годы оккупации он неплохо жил под немцами. И надо было как-то себя реабилитировать после освобождения Франции американцами. Неслучайно после бума поисков коллаборационистов в свободной Франции он предпочёл пожить в США. Резонно. Тем не менее, в отличие от миллиона "галломанов", пусть и 11 французов в самые тяжёлые дни гитлеровской оккупации мечтали об одном: драться с немецким фашизмом.

"Единственные иностранцы", которые прибыли с капиталистического Запада, чтобы сражаться вместе"

Можно вспомнить здесь о генерале Де Голле и "Свободной Франции", но именно эта первая десятка французских лётчиков, со всеми правдами и кривдами, добиралась до Советской России, чтобы вместе с нашими лётчиками драться против общего врага. А это — на перекладных через Африку, Азию и ещё, Бог знает как, чтобы оказаться там, где Наполеон ногу сломал.

Когда-то генерал Худяков, командующий 1-й воздушной армией, в составе которой французские пилоты будут воевать в течение двух лет, говорил генералу Захарову, командиру 303-й истребительной дивизии:

"Одиннадцать. Их только одиннадцать. Это почти ничто, и это много. Эти французы — единственные иностранцы, которые прибыли к нам с капиталистического Запада, чтобы сражаться вместе с СССР".

Замечу, что позже авиаэскадрилья вырастет до более, чем 70 человек. Конечно, среди них были и погибшие. Война.

Французы, в свою очередь, характеризовали, своего главного командира.

"Генерал Захаров для нас был ангелом-хранителем. Блестящий стратег и первоклассный пилот в свои 34 года. Телосложение борца и регбиста. Рост под 2 метра. Полумедведь, полузубр", — говорили они.

Иностранцы привыкли его видеть в длинном кожаном плаще, на поясе деревянная коробка с маузером — талисман, который он получил у первого сбитого им в начале Великой Отечественной войны немецкого лётчика.

Он строг с подчинёнными, которые его обожают. Он сам выполняет самые рискованные задачи.

Стакан водки — не проблема для "русского" француза

Победа. А потом последовал отлёт авиаполка "Нормания-Неман". Это 1945 год. По приказу Сталина и по просьбе Де Голля, французы получают 14 новеньких "Яков". Кроме тех, которые уже были в наличие у полка.

Де Голль лично обращается к Сталину с просьбой передать в расположение французской авиации полк "Нормандия-Неман" и советские истребители.

"Я хочу ещё раз поблагодарить вас за то, что вы приняли французских лётчиков в ряды славной советской авиации и снабдили их оружием для участия в боях против нацистов. Братство по оружию, скреплённое на полях сражений, предстаёт в нашей победе, как надёжный залог дружбы народов — советского и французского", — добавил генерал.

Французы летят домой быстро и высоко, дабы избежать столкновения с какими-нибудь немецкими самолётами. Инстинкт самосохранения у западных бойцов всегда выше, чем у русских.

А накануне маршал авиации Новиков подошёл, чтобы чокнуться, к пилоту де Жоффру, называя его "человек с Балтики". Жоффр, сбитый над заливом Фриш-гаф, провёл в воде около десяти часов. Как пишут французские мемуаристы эскадрильи "Нормандия-Неман", маршал решил испытать его на водку.

"Он залпом осушает бокал, способный свалить быка. Но не Жоффра", — с восторгом пишут мемуаристы. Что говорить: с кем поведёшься.

За спиной у французов, которые летали бок о бок с русскими лётчиками, были

Орёл,
Ельня,
Витебск,
Кенигсберг.

Так что, все улетали со слезами.

И немного лирики. Пилот Лоран, Саша, как его называли в полку, грустит над блюдечком с вареньем. А Рита? Мы не успеем пожениться, если завтра вылетаем. Есть разрешение посла Франции в Москве, главы военной миссии, других официальных лиц. С нашей стороны — "брак с иностранцем, нужно доложить начальству…"

И только, когда в ЗАГСЕ её узнали по выговору — "вы не из Тулы?" — за пять минут всё было оформлено. Чуть позже Рита Лоран будет в Париже.

Три десятка "Яков" уже были далеко от аэродрома Эльбинг. Впереди — Елисейские поля, а в наушниках генерала Захарова звучали позывные "Раяк". Дело в том, что эскадрилья считалась в составе ближневосточной авиабазы — "До свидания, товарищи!"