В неудаче на Березине, помимо Витгенштейна и Чичагова, был третий виновник

1812 год: неудача при Березине закономерна

Почему в ноябре 1812 года в сражении при реке Березине русским войскам не удалось окружить и полностью уничтожить отступающую французскую армию? Считается, что план был прекрасен, однако из-за нерешительности генерала Витгенштейна и трусости адмирала Чичагова он провалился. На самом деле виновники березинской неудачи были совсем другие…

Фото:

Когда говорят о неудаче в битве при реке Березине, которая хоть и закончилась фактическим разгромом основных сил французской армии, но все же самые боеспособные части вместе с Наполеоном смогли вырваться из кольца русских войск, то обычно рассуждают так: исходный план был замечательным, однако его не удалось осуществить. При этом виновниками этой неудачи объявляются "нерешительный" генерал Витгенштейн и "бездарный" и "трусливый" адмирал Чичагов, которые не сумели поставить мощный заслон на пути отступающих французов. О третьем действующем лице, фельдмаршале Кутузове, чья армия вела преследование, почему-то не вспоминают.

А вот это на самом деле зря. Потому что, во-первых, за неудачу несут ответственность все три полководца, причем Кузовов, как это не странно — в большей степени. А, во-вторых, сам план окружения был составлен так, что выполнить его в реальной обстановке не было никакой возможности. Но давайте обо всем по порядку.

Читайте также: 1812 год: успехи "сухопутного" адмирала

Этот план был следующим: генералы из окружения императора Александра I предполагали, что Наполеон будет переправляться через Березину в районе города Борисова. Так ему было проще пройти на город Вильно, который после захвата Дунайской армией Минска был ближайшем пунктом, где сохранились армейские магазины французов. В итоге император и его советники решили поступить так: Чичагов с 30-ю тысячами солдат должен был занять Борисов и удерживать переправы, Витгенштейну с его 30-ти тысячным корпусом предписывалось атаковать противника с севера, а основным силам под командованием Кутузова — с востока.

Сразу хочу заметить, что в плане исходно содержалась один недочет — ведь Наполеон спокойно мог переправиться южнее Борисова и пойти на соединение с войсками Шварценберга и Ренье, которые стояли недалеко от Минска. Кстати, Чичагов также предполагал именно такой вариант разворота событий — он был бы для французов самым безопасным. О нем же думал и Кутузов. Но вот в Петербурге такой возможности, увы, не предусмотрели.

Корректировать этот недочет пришлось на месте: Чичагов, заняв Борисов, оставил там лишь авангард, а основные силы сосредоточил на правом берегу реки, поскольку ему нужно было быть готовым предотвратить возможность переправы французов южнее города. Не мог он устроить в Борисове и укрепленный лагерь, как велели ему петербургские стратеги — в его армии был всего один инженерный офицер, способный руководить постройкой укрепления. Да и тот, увидев, что земля уже промерзла, а материалов и даже инструмента в должном количестве нет, сразу же заявил, что это невозможно.

Итак, получается, что первая ошибка Чичагова, которую потом ему припоминали (не смог укрепиться в Борисове), на самом деле была вовсе не его ошибкой. И адмирал в данном случае поступил в высшей степени разумно — он не стал концентрировать всю армию в одном месте, где ее можно было бы легко окружить или обойти, а рассредоточил по берегу реки. В этом случае вышло бы так, что где бы французы не начали переправу, их сразу бы заметили, и тогда войска Чичагова быстро стянулись бы в нужный район.

Но этого мало — в столице не учли еще и того, что в тылу у Чичагова имелись достаточно боеспособные войска Шварценберга и Ренье, которые могли спокойно атаковатьДунайскуюармию тогда, когда она ввязалась бы в бой с Наполеоном. У Витгенштейна же было и того хуже — на его фланге "висели" корпуса Виктора и Удино (в сумме около 25 тысяч солдат с кавалерией и артиллерией), а в тылу находился Макдональд, в войсках которого был 15-ти тысячный прусский отряд, до этого практически вообще не воевавший. В этих условиях для обоих командующих наступать на Наполеона было равносильно самоубийству — они подвергали свои соединения опасности тыловых и фланговых ударов.

Единственными войсками, которые могли действовать совершенно свободно были … основные силы под командованием Кутузова. Им никто не угрожал с фланга и тыла. Однако именно фельдмаршал вел себя в битве при Березине наиболее пассивно. После победоносного сражения под Красным, где русские изрядно потрепали французов, Кутузов позволял своим войскам длительные остановки в населенных пунктах. В итоге к моменту начала сражения его авангард был в 115 км от Березины и подойти к ней даже за сутки уже никак не мог.

Витгенштейн и Чичагов это прекрасно знали, поэтому и сами особенно не торопились. К сожалению, оба военачальника не совсем правильно оценили численность армии Наполеона: Витгенштейн полагал, что у французов было 60 тысяч солдат, а Чичагов — 70 тысяч. На самом деле после Красного в рядах основных сил неприятеля оставалось не более 40 тысяч человек, да и то боеспособными из них была от силы треть. Но, основываясь на данных своей разведки (увы, не совсем добросовестной), каждый командующий понимал, что даже объединившись, они не смогут выстоять против французов, которые атаковали бы их со всех сторон.

Кстати, кроме нерадивых разведчиков, масло в огонь дезинформации собственных подчиненных подлил и сам Михаил Илларионович, который сообщил Чичагову, что, по его данным, Наполеон будет переправляться южнее Борисова. В итоге адмирал не перевел в город все свои войска, а послал на разведку авангард под командованием графа Палена. Тот наткнулся на корпус Удино, потерпел поражение и отступил. В итоге 23 ноября Удино выбил русских из города.

Однако Чичагов не остановился — он приказал вернуть Борисов. Это было вполне реально, если бы не ошибка командующего операцией генерала Сабанеева, который безграмотно начал наступление — послал егерские полки в рассыпном строю на плотные колонны французской пехоты. В итоге, потеряв около 1500 человек, горе-командир приказал отступить. Еще хорошо, что отходя на правый берег, русские успели уничтожить мосты, поэтому занятие Борисова французам ничего не дало.

Тем временем Витгенштейн понял, что ему следует предпринять для того, чтобы и неприятеля разгромить, и самому целым остаться. Он решил атаковать не основные силы французов, а сконцентрировать свои силы севернее города — напротив корпуса Виктора. Разбив его, Петр Христианович мог уже не опасаться ударов с фланга и тыла — Удино уже ушел на юг, а Макдональд, судя по всему, вообще не торопился идти на соединение с основными силами. И вот он сконцентрировал войска и стал выжидать удобного момента.

Тем временем, 24 ноября к Борисову подошли первые части основных сил французов. Хотя фактически их никто не преследовал, солдаты двигались быстро — после Красного страх перед русскими весьма и весьма усилился. Наполеон сразу же приказал провести ряд демонстраций, которые убедили Чичагова, стерегущего переправы, в том, что французы перейдут реку южнее Борисова. И он стал потихоньку отводить свои войска именно туда, оставив напротив города лишь отряд генерала Чаплица.

Однако император схитрил — переправу было решено производить севернее города, недалеко от реки Студянки. 26 ноября началась переправа. Первымипрошливойска Удино, за ним двинулись остатки корпуса Нея. Чаплиц заметил движение и начал обстрел моста, а также послал сообщение Чичагову о том, что Наполеон их всех одурачил. Однако Павел Васильевич, хоть и сразу же пошел к Студянке, все равно уже не успевал подойти вовремя. В итоге Чаплиц оказался один против Нея и Удино, и в разгоревшемся сражении был вынужден отступить.

На следующий день Витгенштейн понял, что момент настал, и ударил по корпусу Виктора, который начал переправу. Именно тогда-то и была взята в плен целая дивизия генерала Партуно. Однако против войск Петра Христиановича была выслана дивизия Дендельса, которую хоть и разгромили, но все же упустили время — Наполеон с гвардией, а также большая часть боеспособных войск успела уже переправится. Позже, 28 ноября, наконец подошел и Чичагов, который, обрушившись на прикрывающих фланги французов Нея и Удино, заставил их отступить.

В этот момент французскому императору стало ясно, что если он еще немного помедлит, то попадет в окружение, и он отдал приказ, который никто не ожидал услышать из его уст — зажечь мосты. Что и было сделано ранним утром на следующий день. В итоге арьергард Дандельса, а также все отставшие, больные и раненные, скопившиеся у мостов, оказались брошенными на произвол судьбы. А она была к ним немилосердна — Витгенштейн и Чичагов с обоих берегов просто засыпали всю эту толпу, которой уже некуда было деться, ядрами и картечью.

В итоге французы потеряли в этом сражении около 35 тысяч человек пленными, ранеными, убитыми, утонувшими и замерзшими. Из-под Березины ушли невредимыми только лишь пять тысяч солдат и офицеров. И хотя с ними был Наполеон, но это уже не могло спасти Великую Армию: после Березины император, сдав командование маршалу Мюрату, покинул своих солдат и уехал в Париж.

Если объективно оценить действия русских войск при Березине, то мы увидим, что на самом деле и Чичагов, и Витгенштейн действовали весьма разумно и грамотно, так что обвинять их в нерешительности, бездарности и трусости могут лишь кабинетные историки, которые сами никогда не командовали даже взводом на поле боя. Они сделали все для того, чтобы избежать разгрома (который был вполне вероятен) и в то же время смогли нанести противнику значительный урон.

А вот фельдмаршал Кутузов, который мог бы сильно помочь своим подчиненным, если бы поторопился, не шевельнул и пальцем для того, чтобы сделать это. Некоторые историки считают, что это поведение было продиктовано личной неприязнью командующего к Витгенштейну и Чичагову, а также простым расчетом — мол, слава спасителя Отечества у меня уже есть, поэтому можно не рисковать, а в случае разгрома вся вина ляжет не на меня, а на тех же Витгенштейна и Чичагова.

Так ли это или нет, сказать сложно. Однако совершенно очевидно, что в неудаче на Березине Кутузов виноват не меньше, а даже больше, чем Павел Васильевич и Петр Христианович. Те хоть попытались что-то сделать, за что им честь и хвала — даже несмотря на то, что не все получилось. Михаил Илларионович же просто довольствовался ролью пассивного наблюдателя.

Читайте также: 1812 год: недооцененный полководец

Ну и, конечно же, вполне понятно, что сам план окружения, составленный в Петербурге, никуда не годился: нельзя было заставлять Чичагова и Витгенштейна атаковать Наполеона тогда, когда у них на флангах и в тылу были другие боеспособные войска неприятеля. Сначала нужно было покончить с ними, а уж затем браться и за основные силы, которые никуда бы не делись. Но увы, получилось как всегда: "гладко было на бумаге, до забыли про овраги" …

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"