Хрущев и Сталин: Гномик против великана

Более 60 лет тому назад в Москве проходил ХХ съезд КПСС. Самым заметным событием этих февральских дней 1956 года стали не громкие славословия с высокой трибуны, а кулуарный секретный доклад с осуждением культа личности Сталина. Критика культа личности прозвучала на закрытом заседании ЦК КПСС по окончании съезда.

Находясь не у дел, Никита Хрущев надиктовал свои воспоминания, которые передал за рубеж. Будучи всесильным генсеком, первый секретарь ЦК КПСС отдавал приказ выкручивать руки Борису Пастернаку, чтобы тот отказался от Нобелевской премии по литературе, и потопить в крови восстание в Новочеркасске. Хрущев записал около 300 часов, где среди разнообразной брехни, первым сравнил преступления Сталина с преступлениями Гитлера и Муссолини.

На вопросы Правды. Ру отвечает кандидат исторических наук, доцент кафедры истории социально-политических учений факультета политологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова Кирилл Андерсон.

Отреклись от Сталина, а не от сталинизма

Критика культа личности прозвучала на закрытом заседании ЦК КПСС по окончании съезда. Эта половинчатость (сказать и не договорить; сказать не всем, а избранным) вызвана боязнью "тени" Сталина — всего три года минуло с его смерти — или страх за себя, тоже ведь в крови измазаны?

— Это традиция Политбюро говорить о решении каких-то важных вопросов по возможности тихо, не афишируя. XX съезд был немножечко конфузным, потому что зарубежные братские компартии не были предупреждены о том, что будет попытка как-то пересмотреть взгляд на Сталина. И для них это было неожиданностью малоприятной.

В дни приезда они продолжали упоминать Сталина в похвальных выражениях, но неожиданно все изменилось. Второй момент, наверное, более важный: речь, собственно, шла о недостатках Сталина, а не о недостатках сталинской системы. То есть было в какой-то степени развенчание Сталина, но сама система сталинизма, которая опиралась на гиперболическую роль государства и на всевластие бюрократического аппарата, в общем-то, оставалась.

В действиях Хрущева было очень много приемов и методов сталинской эпохи. Несколько отрекаясь от Сталина, не отрекались от сталинизма по большому счету, поэтому не стали устраивать большое шоу.

— В пору перестройки некоторые "горячие головы" из СССР спрашивали китайских коммунистов, почему они не развенчивают после смерти председателя Мао его культ? На что получили ответ: вы же тоже (на тот момент в 1980-е годы) не поднимаете руку на Ленина, а для Китая Мао Цзедун — Ленин и Сталин в одном лице. Если бы Сталин был бы такой фигурой для советских коммунистов, последовало бы тогда его развенчание или пришлось бы отложить до перестройки и гласности?

— Китайцы — народ очень осторожный, осмотрительный. Поэтому они определили сколько процентов из поступков Мао Цзедуна были хорошими, сколько плохими. У нас же несколько иначе, у нас привыкли бросаться из огня да в полымя, из крайности в крайность. В принципе, если бы процесс отказа от сталинского наследия шел более постепенно и был бы менее декоративным, наверное, удалось бы сохранить больший авторитет партии. К

итайцы никогда не спешат. Мао Цзедун остается для них громким именем, творцом Китайской Народной Республики, но они отказываются от маоизма, оставляя при этом имидж Мао. У нас же произошло по-другому: у нас сталинизм в какой-то степени сохранился при отвержении имени Сталина. Обратная ситуация, но мы же пока еще не китайцы.

Борьба за власть и хрущевская "оттепель"

— Насколько борьба за власть среди тогдашней советской верхушки способствовала появлению закрытого доклада с развенчанием Сталина?

— Частично шла борьба за власть, частично надо было отрешиться от ошибок, промахов, просчетов, которые были допущены в прошлом. Это определенная традиция: всегда, когда приходит новый начальник, он сметает пыль с кресла своего предшественника. Потому что он получает хозяйство не в лучшем состоянии, ему надо как-то объяснить, почему он не сможет, что у него будет трудная задача сделать то, что не сделал, в чем ошибался его предшественник.

Это традиция бюрократического аппарата: когда пришел, надо сначала очернить предшественника. После этого ты выглядишь героем и уже можешь выполнять не все обещания, которые расточал.

— Почему вскоре после смещения Хрущева произошел отход от политики "оттепели"?

— Вот здесь уже больше идет вопрос о борьбе за власть. Здесь были междоусобные конфликты в самом Политбюро. Видимо, оттепель зашла дальше, чем определялась, и снова возникла идея сильной власти. Такой переход от псевдо- или полудемократии к сильной власти. И плюс к этому надо было показать, что Хрущев в чем-то не прав, в том числе и в этом. То есть это отход от хрущевских принципов, отход от Хрущева.

— Период после ХХ съезда — "оттепель" способствовал появлению в СССР диссидентов, но не их движение разрушило страну, а сама партийная верхушка. Насколько это результат того съезда?

— Вы знаете, победа революции — это показатель не силы революционеров, а слабости власти. Диссидентство было и в сталинские времена. Течение существовало других формах и не называлось диссидентством. Сопротивление сталинскому режиму, сопротивление режиму советскому существовало во все годы Советской власти, причем иногда принимая причудливые формы. Не диссиденты разрушили, а элита оказалась неспособна к управлению. Как и распад Российской империи был во многом результатом просчетов Николая II и его манеры правления, точно так же и распад Советского Союза был во многом результатом просчетов Горбачева. Революция — это признак слабости элиты.

Беседовала Марина Архипова

Интервью к публикации подготовил

Автор Игорь Буккер
Игорь Буккер — журналист, очеркист *