"Журналист - это статусный сплетник"

В прямом эфире программы "Точка зрения" на видеоканале "Правды.Ру" побывал известный журналист, декан Высшей школы телевидения МГУ имени М. В. Ломоносова Виталий Третьяков. Виталий Товиевич рассуждает о сложностях журналистской профессии, статусных сплетнях, объективной информации и о том, существуют ли вообще в природе независимые СМИ.

Фото:

— Виталий Товиевич, вы известный журналист, политолог, декан Высшей школы телевидения МГУ и генеральный директор Фонда содействия развитию образования в области журналистики "Медиалогия". Наш профессиональный праздник перенесли с 5 мая на 13 января и назвали День российской печати. Но многие из старшего поколения журналистов к новой дате так и не привыкли. Была ли необходимость учреждать именно День российской печати? Или это революционное желание — все сломать и построить новое?

— Я, конечно, отмечаю 5 мая, День советской печати — праздник, связанный, как известно, с выходом первого номера газеты "Правда". Новый — День российской печати уже связан с выходом газеты "Ведомости".

Скорее всего, в введении этого праздника особой нужды не было. Как вы правильно сказали, был период, когда пытались отменить все советское. Но до сих пор все хорошее, связанное с СССР, не могут отменить, потому что на основе его материальной базы живет до сих пор наша страна. Сегодня нет реформаторского настоящего, больше разговоров, связанных с реформами, чем реформ. А отменить праздники, субботники, кстати, которые странным образом возвращаются под теми же названиями, легче всего. Люди с жизненным и профессиональным опытом все-таки спокойнее относятся к отмене табличек, замене портретов, все это видели…

— Тогда считалось, что это революционное решение — изменить праздник прессы, говорили, как это важно, и как мы теперь "возвращаемся к истокам". Я нашла замечательную фразу, оказывается, Петр I рассматривал газету "Ведомости" "как важное средство борьбы за проведение реформ и утверждение могущества Российской империи". Как вы считаете, эта важнейшая задача создания новых СМИ выполнена?

— Конечно, развитие человеческой истории, цивилизации и технологий может сказываться на проявлении профессиональных навыков, качеств, да вообще нашей профессии. В конце концов, ручек даже таких при Петре не было. Но я глубоко убежден и это говорю студентам, и в моем учебнике журналистики написано, что суть журналистской профессии не меняется. Содержательно журналистика — это есть нечто…

Читайте также: Сергей Гармаш: Мечты надо забывать

— Нечто вневременное?

— Да. Фактически с появлением первых газет — это XVI век, примерно, считается.

— 1703 год.

— Это в России. В Западной Европе несколько раньше. Если бы журналистика изменилась от того, что появились компьютеры и интернет, то она бы исчезла, потому что остается то, что необходимо обществу на исторически длительном этапе развития.

Суть журналистики, помимо всего прочего, ее генетическая первородная функция — информировать общество и разные его слои о самых важных событиях. Что происходит там, где люди присутствуют, а главным образом, где они отсутствуют на расстоянии физическом или географическом.

И вот в этом смысле появление Cети, интернета, или так называемой сетевой журналистики ничего не меняет. Я сторонник честного подхода. Честный — это значит, не нужно говорить, что наша профессия — лучшая в мире, и все журналисты честные, а все политики — мерзавцы и подлецы.

Я знаю среди политиков многих честных людей и немало мерзавцев среди журналистов. Но я никогда не говорил, что журналистика — это вторая древнейшая профессия, поскольку это вообще неправда. Просто хронологически так не может быть.

Суть нашей профессии остается та же самая — это собственно информация. То, что случилось, передается с тем или иным искажением, с теми или иными комментариями и иногда очень сильными.

— Вот-вот, часто комментарии затмевают само событие…

— Да, иногда очень сильными искажениями, тенденциозными комментариями. Но механизм-то передается кругу заинтересованных людей или даже еще шире. Я студентам первокурсникам всегда задаю вопрос: "Вы знаете, как в жизни называют таких людей, которые работают бесплатно, не требуют себе званий "заслуженный работник культуры Российской Федерации", не требуют орденов за то, что они добывают информацию, гонораров не требуют и даже паршивых удостоверений. Как они называются?". С первого раза никто не отвечает. Это сплетник называется.

— Я хотела сказать блогер.

— Это новое название подходит. Технология работы сплетника и технология работы журналиста абсолютно та же самая, другое дело, что журналист — это такой общественный статусный сплетник.

И обычные сплетники бывают очень профессиональные, добросовестные, а то, что они раньше других все узнают — это уже некая доблесть. Но к сплетникам мы априори относимся с недоверием. И даже само слово "сплетник" — несет негативную интонацию, подразумевается нехороший человек, хотя, повторю, все пользуются его услугами.

А журналист априори позитивная коннотация, у него есть общественный статус защитника и выразителя интересов общества. Другое дело, насколько отдельно взятые журналисты средств массовой информации соответствуют этим ожиданиям…

— Поясните, пожалуйста, что такое "интересы общества"?

— Да-да, не выдают ли они за интересы общества свои собственные интересы.

Читайте также: Оксана Федорова: "Красота — это работа"

— Свое собственное видение и понимание ситуации…

— Или просто интересы хозяина своей корпорации. И пусть журналисту это не очень хочется, но деньги платят, и вынуждены. И практически в любом государстве средствам массовой информации, при том что все их ругают, все равно общество доверяет по опросам больше, чем правительству, а часто и президенту, и даже парламенту.

Вот этот высокий общественный статус и выносит журналистику в центр общественного внимания и очень высоких общественных ожиданий.

— Задам вам каверзный вопрос. Я тоже считаю, что задача журналистики — информирование общественности. Вопрос в том, как мы информируем. Я очень сомневаюсь, что вообще существует объективная информация. Потому что у каждого своя планета, свой язык. И каждый видит по-разному даже одну и ту же вещь.

— Я с вами согласен. Одно время я много принимал участия в спорах о том, может ли журналистика быть объективной и независимой. Я помню, когда я газету одну назвал "Независимая газета", сколько остряков якобы профессионалов появилось…

— Да, для вас это знакомая тема.

— Не может быть абсолютно независимой журналистики, даже люди редко бывают абсолютно независимыми. Хорошая журналистика — максимально приближенная к объективности.

Тут тоже очень много зависит, по крайней мере, от трех вещей. От стремления к профессиональной объективности. Второе, — насколько ты внутренне не ангажирован. Если ты идейно убежденный: левый, правый, либерал, антилиберал, коммунист, антикоммунист, если у тебя четкая внутренняя убежденность существует, то ты не можешь быть объективным журналистом и аналитиком не можешь быть объективным. Все равно эта тенденциозность так или иначе прорвется. Тем более что большинство общественных событий сложны и многогранны. И третье, — это уже позиция издания, во многом зависящая от главного редактора.

— А может от тех, кто финансирует издание?

— Конечно, и от владельца. Есть один нюанс: вот дается команда, (или она негласно существует): политика, как сейчас модно выражаться, такого-то нужно мочить, а другого политика нужно хвалить. И какие бы потенциально объективные журналисты не работали, во всяком случае, по отношению к этому политику, но если они из номера в номер в своем издании читают, что этот плохой, а этот хороший, то рано или поздно…

Мы все конформисты в той или иной степени. Вся редакция идет в одну, а ты что будешь постоянно против идти?

— Ситуация простая. Работаешь в той редакции, чьи взгляды руководства ты разделяешь или тебе выгодно, в конце концов, их разделять. Не нравится — ищи свою редакцию.

— На мой взгляд, по большому счету это все понимают. Другое дело, что некоторые не хотят себе в этом признаваться, а еще более гнусно, когда начинают, зная, что у самого есть грехи, тыкать пальцем в других: а вот они продажные, я вот знаю…

— Так громче всех кричат, как раз такие.

— Совершенно верно. Я своих студентов предупреждаю: "Бойтесь человека, который выйдет на эту трибуну и будем вам 40 минут читать лекцию о морали, о том, как нужно быть самым честным, самым моральным журналистом". Потому что тот, кто громче других кричит о моральности, скорее всего сам не очень моральный человек.

— …Давайте перейдем к конкретным требованиям к современным журналистам. Я помню, когда я была студенткой, мы ехали в поезде в студенческий лагерь МГУ. И с нами женщина. "А кто вы, девочки?", — спросила. "Мы — студентки факультета журналистики МГУ". "А я — из Горловки. Вы знаете, где находится Горловка?". Говорю: "Не знаю, где находится Горловка". Она удивляется: "Вы — журналисты и не знаете, где находится Горловка?". Свое смущение помню до сих пор, и для меня самое главное было тогда знать, где находится Горловка. У людей да и у нас была вера в то, что журналисты должны все знать. Виталий Товиевич, вы признанный мастер журналистики, уважаемый педагог, какие главные критерии современного журналиста вы хотите донести до ваших студентов?

— Главного много, профессия-то простая, но очень, очень важная. Глобально важная, поэтому одним главным не ограничишься.

У меня есть совершенно точные формулировки. Конечно же, журналист — это дилетант. Но, во-первых, не нужно путать дилетантизм с невежеством. А во-вторых, журналист — просвещенный дилетант. Вот есть просто дилетанты, есть невежды, — они вне профессии.

А журналист — это просвещенный дилетант. Чем просвещенный дилетант отличается от невежды или от просто дилетанта? Первое, он знает границу своего знания. Он знает, где находится Москва, Санкт-Петербург, но не знает, к примеру, где Горловка, и поэтому о Горловке я рассуждать сам не буду, потому что не знаю, где она находится.

Второе качество просвещенного дилетанта — он знает, где найти то, что он не знает. Он ищет, берет справочник, карту, находит Горловку на карте, покупает билет и едет в эту Горловку. А до того он не рассуждает о Горловке, но он делает этот второй шаг.

И третье, он предупреждает читателя, зрителя, слушателя, о том, чьим мнением он апеллирует. Объясню: в одном материале своих знаний часто не хватает, поэтому журналист предупреждает, где идут знания точные общечеловеческие, в которых он уверен. Дальше предупреждает, где идет субъективное мнение известного эксперта, но это мнение этого конкретного человека, а не вообще. И третье, он предупреждает, а вот здесь начинается гипотеза, гадания, версии, сценарии, прогнозы.

Вот что такое просвещенный дилетант. Нужно этими тремя правилами руководствоваться, и ты будешь на голову выше других. Твои тексты будут читать просто потому, что в них находишь новую точную информацию, и никогда тебя не обманывают. Версии не подсовывают в виде правды, а тем более истины.

— Я с вами совершенно согласна, самое главное — найди то, напиши то, о чем другие не написали.

— Именно так. Может, мы вместе с вами мой учебник писали? Одно из правил: делай то, что не рискуют делать другие.

— И не бойся делать ошибок…

— Относительно ошибок есть отдельные правила. Просто журналисту сказать: не бойся ошибок. Он же не хирург. Да? Но журналист может так ошибиться… Я это знаю на собственном примере, на примере "Независимой газеты". Я много публиковал материалов по межнациональным проблемам. Я жалею о том, что некоторые тексты публиковал не потому, что тогда я был "за" свободу печати, а сейчас "против" свободы печати. Я просто видел, как этот текст, где, может быть, были правильные вещи сказаны, вызывал цепочку возрастания взаимной ненависти, недоверия.

Есть правда, о которой действительно нужно умолчать. Поэтому журналисту сказать: "Человек имеет право на ошибку" будет неправильно. Это пусть в своей личной жизни ошибается. Профессионал он тем и отличается от непрофессионала, что он старается не делать ошибок, а уж тем более не делать роковых ошибок. Не для себя лично, а в той сфере, которая является предметом его профессии. А предмет профессии журналиста — это общество, мир.

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"