Должность постоянного представителя России при ООН, вероятно, одна из самых трудных в дипломатии. Представлять крупнейшую ядерную державу в самой главной глобальной международной организации, в Совете безопасности ООН, на котором лежит ответственность за поддержание мира и стабильности на всей планете, — тяжелый труд. Цену каждого слова, каждого жеста представителя России в ООН невозможно переоценить. Как справлялся с этой работой Виталий Чуркин, выдающийся российский дипломат, 40 дней назад, 20 февраля 2017 года, скончавшийся на своем посту, "Правде.Ру" рассказал постоянный член российской делегации на Генеральной ассамблее ООН Анатолий Салуцкий.
— Анатолий Самуилович, что это был за человек, как бы вы охарактеризовали Виталия Чуркина?
— У меня с ним было как бы особое общение. Я не дипломат, человек со стороны, писатель. А надо сказать, что такие обаятельные, общительные личности, каким Виталий Иванович был, очень любят общаться с людьми со стороны. Тогда не затрагиваются сугубо профессиональные дела, поскольку дипломатия, особенно высокая дипломатия, — это архисекретное дело, государственная тайна в полном смысле этого слова.
Естественно, мы с ним никогда не говорили на чисто дипломатические темы. Максимум, о чем я его мог спросить и спрашивал, — о его отношениях с Самантой Пауэр (экс-полпред США в Совбезе ООН. — Ред.). И он говорил, что отношения вне ООН — прекрасные. Когда он погиб (я считаю, действительно на боевом посту), отзывы подтверждают, что у него были действительно очень хорошие отношения с коллегами.
Когда я приезжал в Америку, довольно часто бывал на генеральных ассамблеях Организации объединенных наций и всегда бывал у него, мы встречались и в рабочем зале заседания, и у него в кабинете в постпредстве, и на отдыхе, и на выставках. Мы с ним не зависели друг от друга, не были связаны каким-то образом. Мне было интересно общаться с ним, ему было интересно поговорить со мной.
Конечно, Виталий Иванович войдет в плеяду выдающихся русских дипломатов, которая еще с XIX века идет. Безусловно, войдет. Как он работал в Совете безопасности — это была вершина дипломатической деятельности, наверняка это войдет в учебники для обучения дипломатов. Виталий Иванович — родоначальник основ и стиля публичной дипломатии.
— Вот действительно, было бы интересно узнать о стиле Чуркина.
— Конечно, дипломатическая работа — очень закрытая. Чуркин раскрылся только потому, что у него был особый пост, особая должность, где он должен был выступать публично по самым разным проблемам. Обычные послы в странах публично не выступают. Только иногда дают выверенные интервью, но такой публичности нет, сама профессия этого не предполагает.
А то место, которое занимал Чуркин, предполагает публичность. И эту публичность надо правильно реализовать. Кто-то это умеет, а кто-то нет. Кто-то правильно, но чисто формально защищает интересы государства, но это не будет какой-то стиль. А у Чуркина выработался свой особый стиль публичной дипломатии, когда он мог резко на ходу ответить, возразить, парировать.
Для этого и надо быть открытым, публичным человеком. И мне кажется, одной из очень больших трудностей в его работе при этом было соблюдение государственной тайны в баталиях за столом Совета безопасности. У нас ведь постоянные представители не только в ООН, есть в Женеве, тоже в ооновской структуре, есть постоянные представители в европейских организациях и так далее. У них тоже свой стиль, но не такой яркий, как у Чуркина.
Он стал родоначальником, на мой взгляд, определенного стиля публичной дипломатии. И этот стиль, конечно, войдет в анналы и учебники истории. Его, несомненно, запомнят.
— Такой стиль предполагает очень разносторонний характер личности. Расскажите, как Чуркин воспринимал искусство, художественные произведения?
— Он очень любил общаться с людьми искусства, не связанными с дипломатией. Я не видел, как он общается с дипломатами, потому что это особый стиль общения, профессиональный. Но я по себе сужу, как он охотно и довольно длительно, несмотря на занятость, общался со мной и другими людьми творческих профессий. У него в кабинете был специальный широкий большой стол вблизи двери для приема посетителей. И мы с ним спокойно беседовали на самые разные темы. Самые разные. И я понимал, что ему это нужно для широты взгляда.
— Могли бы вы рассказать какие-то интересные моменты дипломатии?
— Дело в том, что, вообще-то, дипломатия в значительной мере вершится за накрытым столом. Нужно поддерживать человеческие отношения, доверие… Потому что есть вопросы, которые нуждаются в доверии и умении объясняться. Поэтому встречи бывают довольно долгие по разным поводам. Расскажу очень короткий эпизод, который к Виталию Ивановичу отношения не имеет.
В Женеве находятся представительства практически всех организаций, которые работают в Совете по правам человека. И вот примерно раз в месяц они собираются за столом в каком-то из основных посольств на дружескую встречу поговорить, пообщаться. И вот в нашем посольстве я был невольным свидетелем того, что кто-то из России прислал два ящика вина на день рождения одного из дипломатов.
Это вино тоже решили поставить на стол, естественно, и потчевать всех послов. Они попробовали, всем очень понравилось. Что за вино? А наш постпред в Женеве Алексей Николаевич Бородавкин говорит: пейте, пейте, закусывайте. Распробовали? Прочитайте на этикетке — это вино крымское. Это было как раз в разгар крымских событий. И вот их потчевали крымским вином.
— Хитрый ход.
— Да. Возвращаясь к Виталию Ивановичу, он мне говорил, что такие встречи регулярно происходили по разным поводам в постпредствах, ресторанах и так далее. Практика совершенно нормальная.
Я бы хотел еще несколько слов сказать о книге. Я упоминал об этом первым, потом уже как-то проскочило более подробно, что у него есть рукопись. Виталий Иванович со мной как с профессионалом советовался — естественно, не по содержанию книги. Мы с ним довольно основательно говорили.
Он сразу сказал, что его книга — довольно объемистая рукопись. Названия еще не было, но смысл: моя жизнь — дипломатия. Это, безусловно, мемуары. Я ему сказал: у вас очень интересная дипломатическая жизнь, но все-таки самый широко известный ваш пост — постпредство в ООН. Если книга будет называться "Записки постпреда", она станет бестселлером. Он обещал очень сильно подумать над моим предложением.
— Вы знаете какова судьба этой рукописи сейчас?
— Нет, не знаю, но она существует. Ясно, что она будет издана, тут сомнений никаких. Вопрос в том, какое издательство, кому вдова предпочтет передать, как в МИДе решат… У Виталия Ивановича очень хороший литературный стиль. Поэтому тут правящий редактор не нужен, нужен научный, чтобы он все четко выверил. Я думаю, что его будут часто и долго вспоминать. Тем более, когда выйдет книга.