В декабре на центральной аллее липецкого кладбища с воинскими почестями был похоронен военный летчик Олег Пешков. Историю подполковника ВКС, чей самолет был сбит турецким истребителем над горным районом Сирии, в России знает, наверное, каждый. Но почему русского офицера, Героя России Олега Пешкова не стали хоронить в столице? Разве нет в Москве подходящего места?
Самый серьезный военный инцидент последнего времени поставил на грань войны две страны, Россию и Турцию, ранее называвшие друг друга друзьями и партнерами. Конфликт быстро перестал быть только военным инцидентом и стал причиной разрыва политических и экономических отношений. В России вероломный поступок турков расценили как предательство не только на уровне руководства страны. Еще до введения санкций против Анкары, в обществе стали появляться призывы к бойкоту турецких продуктов и отказу от отдыха на Анталийском побережье.
Сам же летчик Пешков в один момент превратился в народного героя, а его смерть стала знаковым событием для многих россиян. Неудивительно, что к вопросу об увековечении его памяти сейчас приковано такое пристальное внимание. С инициативой присвоить имя летчика одной из улиц уже выступили власти Липецка, Симферополя, Челябинска и Тамбова. В честь Олега Пешкова называют самолеты, автобусы и аэродромы. Да и его похороны в Липецке прошли на высочайшем уровне. На высочайшем для Липецка уровне.
Но почему память Героя Российской Федерации, имя которого теперь знает каждый школьник, чтут в провинции и не очень хотят чтить в Москве? Почему русского офицера, смерть которого объединила страну, не стали хоронить в столице? Разве нет в Москве подходящего места? Оказывается, есть! Именно для этих целей было построено и уже два года как функционирует Федеральное военное мемориальное кладбище, мучительно долгое создание которого обошлось российской казне в 4 миллиарда рублей.
Как показывает операция в Сирии, военная мощь у нас есть. И герои тоже есть. И даже есть место, где можно и нужно хоронить этих самых героев в случае их гибели. Нет у нас одного — понимания зачем и кому это нужно. А нужно это, в первую очередь, государству. Это та самая часть идеологии, которая наравне с боевой мощью и качественным вооружением делает армию Армией. Ровно поэтому в системе министерства обороны есть не только Генштаб, но и специальные подразделения, в ведении которых находятся вопросы по сути идеологической работы.
Вот, к примеру, Управление по увековечению памяти погибших при защите Отечества во главе с генералом-майором запаса Владимиром Поповым, ранее служившим в войсках ПВО. Где он был, когда нужно было уговаривать родственников Пешкова хоронить его на ФВМК в Мытищах? Почему он не доказывал, что сохранение памяти о липецком летчике — дело государственной важности? Должность начальника мемориального управления обязывает его быть идеологом — мыслить шире приказов, инструкций и понятий о строевой службе.
Федеральное военное мемориальное кладбище открыто для захоронений уже два года. Изначально предполагалось сделать его аналогом Арлингтонского национального кладбища в США. Арлингтон остается для американцев местом почетного захоронения для военных, сенаторов, астронавтов, политиков. Ежегодно здесь проводится более 7000 захоронений, а число посетителей превышает 4 миллиона. А на Федеральном военном мемориальном кладбище за два года похоронили 20 человек.
Точнее — 21: первыми были погребены останки Неизвестного солдата, погибшего под Смоленском. Так это сейчас и выглядит: комплекс монументальных административных зданий, пустой колумбарий, двадцать могил и необъятные просторы вокруг. Не сложно посчитать, что такими темпами места на мытищинском кладбище хватит на 1600 лет! И это несмотря на то, что за последнее время страна потеряла таких выдающихся граждан, как Эльдар Рязанов, Евгений Примаков, Анатолий Кузнецов, которого иначе как "товарищем Суховым" не называли, актрисы Татьяна Самойлова и Римма Маркова, Майя Плисецкая, Лев Дуров.
Мало того, что каждый из них был достоин похорон на ФВМК, это было бы вполне логично для создания определенного имиджа главного кладбища страны. В первую очередь государство должно быть заинтересовано в увековечении памяти своих выдающихся граждан. И именно органы власти, отвечающие за эту работу, должны выходить с инициативой о погребении на ФВМК и убеждать родственников, по каким-то причинам не желающим это сделать. Так было, например, с похоронами конструктора оружия Михаила Тимофеевича Калашникова, почти всю жизнь прожившего и проработавшего в Ижевске.
Тем не менее семью убедили: Калашников — символ нации, человек государственного масштаба, а потому должен лежать на главном кладбище. Это — ответственность государства. Но у администрации ФВМК и руководства мемориального управления минобороны сегодня, видимо, совсем другие задачи.
Нужна масштабная идеологическая работа по приданию главному Пантеону страны статуса, схожего с Некрополем у Кремлевской стены, необходима подготовка общества к возможному переносу в Мытищи останков выдающихся граждан страны с Красной площади. А что мы видим вместо этого? Только редкие сообщения о появлении новых захоронений и объявления о тендерах необходимых для функционирования ФВМК. В этом и есть, по мнению господина Попова, предназначение возглавляемого им управления? Этим исчерпываются функции руководства такого важного государственного объекта, как ФВМК?
Если так, то перенос захоронений от Кремлевской стены не застанем ни мы, ни наши внуки. Федеральное военное мемориальное кладбище из разряда стратегически важных превратилось в обычное государственное учреждение, по мере возможности выполняющее свои прямые функции и периодически объявляющее различные тендеры. Тендеры — вот где в России любят и умеют проявлять хозяйственную инициативу и военную смекалку. Правда, не всегда честно и во благо государства.
В 2015 году должны быть изготовлены и установлены памятники на первых пяти могилах. Предполагается, что все надмогильные сооружения на ФВМК будут выдержаны в едином стиле и соответствовать трем категориям захоронений. Подрядчика должны были выбрать по конкурсу, документацию для которого разрабатывали специалисты ФВМК. Первый конкурс должен был состояться в сентябре, но был отменен. Как нам стало известно, в министерство обороны обратились скульпторы и указали на явные недостатки в эскизах памятников, описанных в конкурсной документации. К примеру, выходило, что бюст военачальников обрезался ровно на половине погон. Ни разработчиков документации, ни их кураторов в управлении по увековечению памяти этот факт, видимо, не смущал.
Закончилось все отменой конкурса и закулисным скандалом, в результате которого виновными назначили несколько человек из администрации ФВМК, которым и было показано на дверь. При этом вдруг вспомнили и прошлые "заслуги": к примеру, один из руководителей мемориала А. Сосновский, видимо, в силу напряженной работы, был склонен к запоям. Рабочий день нередко начинался в местном баре, а закончиться мог внеочередными поминками и песнями под гитару. Но ни команда "фас" из минобороны, ни такой оригинальный стиль работы не мешают господину Сосновскому до сих пор "исполнять" свои обязанности.
Повторный конкурс готовила уже новая команда ФВМК во главе с исполняющим обязанности директора Владимиром Данилюком, до этого работавшего заместителем руководителя. Господин Данилюк знает ритуальную сферу не понаслышке. По сведениям нашего источника на ФВМК, 33-летний директор военного кладбища и его брат Олег по сей день являются учредителями долгопрудненской ООО "Данко", занимающейся изготовлением памятников.
Олег Данилюк руководит еще одной фирмой в этой сфере — ООО "Стелла", также зарегистрированной в Долгопрудном. Да и азы похоронного дела братья Данилюки постигали благодаря папе — директору местного кладбища. А теперь, похоже, семейный подряд имеет все шансы перекочевать на федеральный уровень — и странным делом мемориальное управление министерства обороны этот расклад устраивает. Причем, долгопрудненские бизнесмены вполне могут переехать вместе со своими порядками.
О нравах и порядках на ритуальном рынке подмосковного городка ходят легенды. Правда, есть и конкретные примеры. Источник в ГБУ "Ритуал" (самая крупная ритуальная организация московского региона), пожелавший остаться неназванным, рассказал об имевшем место споре между Данилюками и их конкурентами. Тогда "правила игры" врагам были продемонстрированы наглядно: сотрудника конкурирующей фирмы вывезли на кладбище, избили и, раздев до трусов, привязали к одному из памятников на всю ночь.
Конкурс на производство пяти надгробных сооружений на ФВМК новая команда провела в октябре. Что примечательно, один из участников — компания "ДКК" — также из Долгопрудного, а один из ее учредителей — Алексей Нагин — по странному стечению обстоятельств является совладельцем "Данко" и "Стеллы". Но, наверное, все-таки совпадение — чего в этом мире не бывает! Правда, что-то подсказывает, что в следующих конкурсах ФВМК мы еще увидим предпринимателей из славного города Долгопрудный.
Повторный конкурс провести все-таки удалось, первые пять памятников уже готовы. Правда, выяснилось, что, несмотря на четкие требования, предъявляемые к монументам, представители семей уже выражают желание добавить элементы оформления и дополнительные надписи. Но что самое интересное, руководство федерального кладбища вовсе не против.
А теперь главное. На государственном кладбище могут быть похоронены люди самых разных профессий. Их родственники захотят добавить изображение фуражки, танка, мольберта, микрофона — да чего угодно. Про надписи и подумать страшно. И вот тогда господин Данилюк и господин Попов будут тянуть жребий, кому из них придется разъяснять семьям, почему одним что-то можно добавлять к утвержденному эскизу памятника, а другим нет.
Можно обойтись и без этого. Но тогда в скором времени главный Пантеон России по пестроте и разнообразию будет похож в лучшем случае на долгопрудненский погост, в худшем — на цыганское кладбище.
Георгия Жукова и при жизни называли не иначе, как "Маршал Победы", но на мемориальной табличке на стене Кремля у его могилы значится только имя и годы жизни. Потому что так положено. Потому что есть регламент и его соблюдают. Комендант Московского Кремля — кадровый военный. И он как никто понимает тонкости всех церемоний и значимость подведомственного ему объекта. А вот на ФВМК, заявленном как место возможного перезахоронения лиц, погребенных на Красной площади, действуют правила, больше похожие на стандарты коммерческого рынка — "все для клиента".
О какой идеологии, о каком статусе государственного Пантеона может идти речь, если директор-хозяйственнику его руководство разрешает мыслить категориями обычного ИП?! Понятное дело, что на "национальном символе" можно заработать в разы больше, чем на кладбищах Долгопрудного. Тем более, и мешать никто не собирается.
Если взять тот же некрополь у Кремлевской стены, то в регламентах комендатуры, отвечающей за порядок ВИП-захоронений, четко прописаны все детали. К примеру, захотели родственники посетить могилу на Красной площади — обязательно нужно подать письменную заявку. Разрешат, если не запланированы другие мероприятия. Никаких поминок у места захоронения. Простым посетителям даже останавливаться у могил не рекомендуется. А на ФВМК? Захотели родственники помянуть, выпить рядом с могилой? — Пожалуйста! Но ведь Вечный огонь в 50 метрах? — Да ничего страшного, директор разрешил. И это при том, что в комплексе предусмотрен огромный и пафосный поминальный зал. А его тогда как используют — для корпоративов?
Да и доступ на кладбище далек от понимания пропуска на режимный объект министерства обороны. Журналистам нашего издания удалось попасть на территорию военного кладбища вместе с родственниками, пришедшими на поминки. Ни досмотра, ни списка посетителей. Без особого труда можно сфотографировать и могилы, и сотрудников охраны, и трещины в гранитном колумбарии.
Но господина Данилюка, видимо, не очень волнует, что возглавляемый им объект разрушается и превращается в обычный сельский погост на отшибе. Все текущие действия руководства ФВМК говорят о том, что оно воспринимается как временное, правда, довольно престижное место работы. И нужно этим пользоваться, пока есть такая возможность. Да и генерал-майор Попов, без малого год возглавляющий мемориальное управление, даже в самом минобороны успел нажить немалое количество недоброжелателей, понимающих его случайность на этой должности.
За два года у руководителей кладбища было время, чтобы исправить огрехи строительства комплекса. Но время идет. Деньги налогоплательщиков расходуются, родственники устраивают поминки у Вечного огня, а наспех прилепленные гранитные плиты на колумбарии ФВМК продолжают трескаться и опадать.
Можно сколь угодно долго наращивать боевую мощь Вооруженных Сил, но пока нет порядка в головах и понимания высокой роли Защитника Отечества, возрождения Армии мы не увидим. Великий писатель Мишель де Монтень говорил: "Память для ограниченных умов — капитал без оборота". Спустя 500 лет чиновники ФВМК могут опровергнуть слова французского философа: есть и капитал, есть и оборот, правда, памяти остается все меньше…