— Николай Иванович, как вы попали в "Правду"?
— Достаточно экзотическим способом. Я учился в МГТУ им. Баумана на ракетном факультете. И на втором курсе мой однокурсник затащил меня в газету "Бауманец". Я сам не ожидал, но мне там понравилось. Сначала работал на общественных началах, потом стал ответственным секретарем и, наконец, заместителем главреда. Я предполагаю, что в 1956 году, когда состоялся ХХ съезд партии, правдисты просто листали газеты (а я еще печатался достаточно часто в "Московском комсомольце") и наткнулись на мою фамилию. Пригласили меня на беседу в "Правду" и на конкурсной основе (нас было трое претендентов, все из МГТУ, оттуда вообще много журналистов вышло) зачислили стажером. Конкурс я выиграл — и с апреля 1958 года стал сотрудником промышленно-экономического отдела "Правды".
— А как вообще в те годы набирали сотрудников?
— Большинство приходили с факультета журналистики, но брали людей и из многотиражек, городских газет, из партийного и комсомольского аппарата. Я считаю, выбор кадровиков был удачным: не было на моей памяти никаких склок, подсиживаний, интриг в "Правде" тех лет. Было много талантливых людей, которые написали много интересных книг. Некоторые потом, как
— Старшие товарищи опытом делились? В "Правде" ведь всегда была такая традиция.
— Конечно. Я застал время, когда в "Правде" были очень интересные люди. Приходили старые, 1930-х годов авторы, которые по двадцать и более лет провели в лагерях, — восстанавливать отношения с "Правдой". Некоторые из них говорили: "Николай Иванович, мы вас ни с кем не перепутаем, у вас такое близкое для нас имя-отчество". Я спрашивал: как у Бухарина? — а они отвечали: "Нет, как у Ежова"…
Работал Давид Иосифович Заславский - тот самый, которого Ленин называл акулой пера. Я застал людей, работавших с Михаилом Кольцовым, мне рассказывали, как его забирали из "Правды". Был очень сильный отдел фельетонов, в котором работал известный тогда фельетонист Нариньяни, потом Шатуновский.
Редактор "Правды" по экономическому отделу Николай Алексеевич Козев, который в 1920-х годах несколько лет был помощником Кирова. Тот, как Фидель Кастро, мог говорить два-три часа подряд. Козев за ним записывал, а наутро появлялся разворот — две полосы в "Правде". Он передовую мог написать за час-полтора по тем материалам или хотя бы идеям, которые в "Правде" уже имелись.
— Николай Иванович, а что вы можете сказать о главных редакторах "Правды"?
— Я застал четверых — Сатюкова, Румянцева, Зимянина, Афанасьева. Это были преданные делу люди, которые работали в нелегких условиях. Им, особенно Афанасьеву, приходилось балансировать между интересами общества и "верхов", которые не всегда совпадали. В целом я всеми своими главредами доволен, хотя, конечно, случались конфликтные ситуации.
— А курьезы какие-нибудь из редакционной жизни помните?
— Был такой любопытный случай: меня и моего коллегу из сельхозотдела Алешу Панченко пригласили редактировать письмо Хрущеву, которое должна была подписать доярка из Рязани по случаю присвоения ей второй золотой звезды (Героя Социалистического Труда — прим. ред.) и, соответственно, установки ее бюста на родине. Закончили мы редактировать, вышли из здания ЦК партии и с ужасом вспомнили, что пропустили фразу: " Дорогой Никита Сергеевич, вчера в моем родном селе в торжественной обстановке мне был открыт бюст, и открытие моего бюста вылилось во всенародный праздник". Возвращаться назад было поздно, но мы знали, что после нас читают еще минимум десять работников ЦК, поэтому ушли домой со спокойной совестью. Через неделю идет это письмо на выпуск, и мы понимаем, что никто ничего не заметил. Бросаемся в ножки к главному редактору Сатюкову, а он нам отвечает, что материал сам Хрущев визировал. Но все же позвонил кому-то, и в последний момент исправили.
— На любом этапе можно было приостановить процесс и внести правку?
— Практически на любом. Помню, я дежурил ночью, и вдруг звонок: "Это газета "Правда"? Я грузчик аэропорта, сейчас гружу матрицы газеты в самолет. Две вторых страницы в вашей газете". Я ему советую проспаться, потому что такого быть не может. Через некоторое время звонят из другого аэропорта, смотрю — действительно, вторых страниц две, а третьей нет. Исправили все и заново послали.
— А ведь другие газеты могли и так выйти…
— Могли. Но в "Правде" ответственность была огромная, в том числе и у журналистов — за материалы. Как-то Алексей Николаевич Косыгин написал жалобу на одну мою статью. Я в ней хвалил некоторые заводы — что у них хорошо идут реформы, а он утверждал, что на самом деле реформы там идут плохо. Слава богу, мой редактор повел меня к главреду, и тот сказал: "Чтобы на каждый завод, который ты хвалишь или ругаешь, было не меньше килограмма бумаг, тебя оправдывающих". Меня освободили на некоторое время от основной работы, я несколько килограммов этих бумаг собрал. Часть их отправили Косыгину. Надо отдать ему должное, он выяснил, кто подсунул ему справку о том, что все не так. Это был помощник министра финансов. Я уж не знаю, какие санкции были к нему применены, но мне на 20 рублей повысили зарплату.
— Ведь "Правда" много печатала статей, на которые поступали отклики, была реакция…
— Да, по каждому критическому выступлению "Правды" принимались меры. Вот чего мне не хватает в современной журналистике — это рубрики, маленьких заметок "Меры приняты". При Хрущеве каждое заседание редколлегии начиналось с того, что главный редактор Сатюков или ответственный секретарь Объедков рассказывали, как Хрущев отреагировал на очередной номер газеты, что ему понравилось, что не понравилось. Он каждый номер читал.
— И меры принимались, кого-то наказывали по итогу?
— Не всегда наказывали, но реакция была обязательно. Помню одну свою корреспонденцию в середине 1960-х годов, "Случай в Ликине". Там такая уникальная ситуация сложилась: комсомольская организация Ликинского автобусного завода (ЛиАЗ — прим. ред.) вступила в жесткое противостояние с партийной организацией. Я, хоть и представлял партийную газету, встал на сторону комсомольской организации. И была масса комиссий, которые нализировали эту ситуацию — правильно ли написала "Правда". В итоге решили, что правильно, и по этой корреспонденции были серьезно наказаны секретари обкома, заведующие отделов обкома, курирующие отрасль. Именно за то, что они пытались фальсифицировать данные в ходе этого противостояния.
— То есть правдист имел реальную возможность что-то изменить в жизни страны?
— Да, у нас была возможность критиковать — аргументированно, конечно. Помню свою корреспонденцию с Бежецкого завода снегоуборочной техники (Бежецкий завод "АСО" — прим. ред.), она называлась "Одну машину делают, три ломают". Заводу требовались такие отвалы металлические, которых отдельно не производили. Поэтому с другого завода привозили три сеялки, выламывали отвалы, ставили их на снегоуборочные машины, а остатки сеялок выбрасывали… Про это я и написал. И еще про подольский завод, где в угоду тогдашнему валу выпустили десятки тысяч швейных машин, и они лежали на складе. Это была редкая для той поры критика работы по валовым показателям.
— В основном, на экономические темы такие критические статьи вы писали, да?
— Да, в те годы еще вышла книга известного экономиста Геннадия Лисичкина "План и рынок" (там фактически впервые в советском заголовке появилось слово "рынок"), так вот она была почти полностью построена на материалах моих статей. Как мне кажется, удавалось влиять на экономическую политику страны. Например, в 1962–1963 годах на страницах "Правды" разворачивалась дискуссия о косыгинских реформах. Группа экономистов с Украины выдвинула лозунг о замене планирования по валу чем-то более гибким. Предприятиям предлагали отчитываться не о произведенной продукции, а по объемам продаж. И мы два-три раза в неделю публиковали разные мнения, шла очень оживленная дискуссия. Кое-какие направления задавал и сам Косыгин (в то время зампред Совета министров СССР — прим. ред.). Реформа начала реализовываться, но, к сожалению, произошли чехословацкие события, которые вызвали страх: мол, там дали волю экономистам, и вот что вышло… Косыгинские реформы так и сошли на нет, но тогдашние дискуссии в "Правде" познакомили читателей со словом "рынок" и предвосхитили последующие рыночные реформы.
— Какие свои статьи вы сами выделяете среди прочих — как особенно удачные?
— Могу назвать несколько. "Дом Лагутенко", например. В эти вот дома, которые сейчас презрительно называют хрущобами, тогда люди из бараков переходили. Но идея их строительства с трудом пробивала себе дорогу, тем более что родилась она не в профессиональной среде: ее предложили конструкторы-авиастроители в Научно-исследовательском институте авиационных технологий. Возглавлял разработку идеи инженер Лагутенко. И я написал большую статью том, что это за дома, почему их можно строить быстро, как они повлияют на жизнь советских людей, кто автор этой идеи. Его внук, кстати, — тот самый Лагутенко, известный рок-музыкант.
— А была у вас какая-то своя тема, свой "конек"?
— Я много лет и, может, даже полтора-два десятилетия вел в газете "Правда" тему качества. Мне помогал Василий Бойцов - очень известный инженер, директор большого строительного института, ставший потом председателем Госстандарта. Мы с ним дружили, и я при его поддержке подготовил для "Правды" несколько десятков материалов по проблемам качества. Написал три или четыре книги на эту тему, а потом довольно долго работал в журнале "Стандарты и качество". До сих пор в каждом его номере публикуют мою большую статью в рубрике "Качество глазами журналиста". Я считаю, что о качестве надо писать гораздо больше, чем сейчас пишут. И вообще, много идет споров о том, какая у нас должна быть национальная идея. А ведь куда ни кинь, все плохо: низкое качество продукции, низкий уровень жизни… Так вот, национальная идея у нас должна быть — качество.
— Журналистике современной тоже качества не хватает, как считаете?
— Ей, особенно в сравнении с "Правдой", не хватает аналитики. Читабельного мало, тем более что жанры практически все исчезли — фельетоны, очерки… Но сложнее всего сейчас опубликовать положительный отзыв, о передовом опыте, о хорошем директоре. Первый вопрос: а сколько он вам заплатил? Положительный отзыв — это пиар, а пиар — только за плату. Я уж, извиняюсь, даже боюсь редакциям такие материалы предлагать. Тут же заподозрят, что ты деньги берешь. Даже не знаю, как с этим бороться, не вижу рецепта.
Читайте другие интервью с "правдистами":
Вадим Окулов: хулиган в секретариате
Игорь Мосин: Мы в очереди с Гоголем
Ясен Засурский: За ловлей блох не видно леса
Читайте самое интересное в рубрике "Общество"