Засекретить и забыть

Тридцать восемь лет назад, 24 мая 1968 года, на атомной подводной лодке “К-27” Северного флота произошла авария, аналогичная Чернобыльской. Судьба ее жертв долгое время была скрыта завесой секретности.

Об этой аварии мне напомнило письмо Вячеслава Мазуренко “Североморцы не сдаются!”, опубликованное в № 17 (556) “Делового вторника” 23 мая 2006 года. Несколько лет назад письмо из ныне заграничного Днепропетровска от этого же человека показал мне инвалид первой группы капитан 1 ранга в отставке Павел Леонов, живущий в Калининграде на улице космонавта Леонова: “Уважаемый товарищ командир! Мне за тридцать с лишним лет приходилось встречаться со многими подводниками нашей “К - 27”.

И скажу откровенно : я не слышал ни одного высказывания в плане того, что Павел Федорович Леонов был плохой специалист, командир. Все едины во мнении : в мае 1968 года флот потерял классного специалиста, подводника, командира атомохода. Командира, которых в 60 - х годах можно перечислить по пальцам. Многие отмечали, и я с ними согласен полностью, Павел Федорович Леонов - это тот командир, с которым уходить в море было не страшно ...”

Офицерскую службу в середине семидесятых годов я начал на флотилии атомных подводных лодок Северного флота, был свидетелем нескольких аварий на атомоходах. Но тогда об авариях упоминать и писать было запрещено. И лишь в мужских компаниях, за “рюмкой чая” ветераны подводного флота рассказывали нам, лейтенантам, о том, что нельзя было нигде не вычитать, не услышать. Вспоминали и события на “К-27”. Эта опытная подводная лодка с двумя реакторами на промежуточных нейтронах и жидкометаллическим теплоносителем проекта 645 была передана военно-морскому флоту в начале шестидесятых годов.

Конструктором принципиально нового реактора был академик А. Лейпунский. Надо сказать, что жидкометаллический теплоноситель на подводной лодке “Си Вулф” использовали и американцы. Но убедившись, что это создает дополнительные сложности (необходимо постоянно поддерживать сплав в горячем состоянии при стоянке лодки в базе, эксплуатация реактора постоянно была связана с угрозой замораживания) они после непродолжительной эксплуатации ГЭУ с жидкометаллическим теплоносителем вновь перешли на воду. Мы же, к сожалению, от этого конструктивного недостатка быстро избавиться не смогли.

Назначение командиром второго экипажа на новейшую “К-27” капитан 3 ранга Павел Леонов получил 15 июля 1961 года. Командиром первого экипажа на “К-27” был капитан 1 ранга И. Гуляев. Под его командованием уникальная подводная лодка совершила в 1964 году боевую службу, за что командир был удостоен звания Героя Советского Союза. Боевой двухмесячный поход в Средиземное море через два года совершил и экипаж капитана 1 ранга Леонова. За мужество и самоотверженность весь личный состав подводной лодки был награжден орденами и медалями, а командир получил орден Ленина.

- После боевой службы, - рассказывает Павел Федорович, - в Северодвинске была проведена уникальная научно - инженерная операция по перезарядке активных зон реакторов при поддержании в расплавленном состоянии металлического теплоносителя. После этого Гуляев привет лодку в Гремиху. А вскоре я стал командиром первого экипажа...

“К-27” предстояла очередная боевая служба. 19 мая 1968 года капитан 1 ранга Леонов вывел свою лодку в один из полигонов боевой подготовки в Баренцевом море на контрольный выход. В течение пяти суток подводники выполнили все задачи, 24 мая осталось лишь вывести реакторы на полную мощность и пройти максимальным ходом. При попытке сделать это на левом реакторе всякий раз срабатывала аварийная защита (АЗ), пока не случилось то, что произойдет через 18 лет на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС.

Приблизительно около полудня корабельный химик доложил командиру, что все приборы корабельной установки радиационного контроля намертво зашкалило. Командир решил, что потек парогенератор и на его ремонт в реакторный отсек пошел старший лейтенант Оффман, старшина команды спец трюмных мичман Логунов, мичман Петров и матрос Сергиенко. Это потом специалисты так опишут случившееся в Баренцевом море на К-27: “Жидкометаллический теплоноситель содержит свинец и висмут, и в процессе эксплуатации реактора при неизбежных течах парогенераторов в сплаве возникают окислы и шламы.

Как тромбы в кровеносной системе, они угрожают образованию закупорок, особенно при попадании в проходные отверстия уранового канала. В этом случае теплосъем прекращается, а температура здесь повышается до 1000 градусов. Канал горит, превращаясь в мощный источник радиоактивного излучения, которое несмотря на биологическую защиту, разносясь по первому контуру, ухудшает радиационную обстановку.. На К - 27 в результате течи парогенераторов последовал перегрев реактора левого борта и разрушение не менее 20 процентов тепловыделяющих элементов. В отсеке резко возросла гамма-активность (более 2000 Р в реакторном отсеке и части центрального отсека) с выбросом радиоактивных газов, которые распространились по другим отсекам”.

В день аварии на борту лодки находилось 142 человека: подводники первого и второго экипажей, заводские специалисты, представители науки. И никто из них не знал , что активная зона “ушла” из реактора и “ гуляет” по первому контуру. Первым командиру плохую весть принес корабельный доктор майор мед службы Борис Ефремов: “Спец трюмные плохо себя чувствуют. Знобит, тошнота. Похоже, получили сильную дозу облучения...”

Левый реактор был остановлен, подводная лодка всплыла в надводное положение, до базы было где-то часа четыре хода. Швартовал лодку к причалу в Гремихе командир второго экипажа капитан 2 ранга Г. Новицкий.

- На причале уже были специалисты службы радиационной безопасности соединения-, - рассказывает капитан 1 ранга в отставке Павел Леонов. - Слышу, они своему начальнику докладывают, что у них приборы зашкаливает. Оказывается, что снаружи прочного корпуса радиация достигала 50 рентген в час. Сколько же было в прочном корпусе, сказать трудно. Вот тут то и началась паника...

Естественно, встал вопрос об эвакуации экипажа. Но конструктивной особенностью энергетической установки атомохода была необходимость поддерживать реакторы в рабочем состоянии даже в базе. Поэтому решение о срочной эвакуации личного состава было принято лишь после доклада в военный отдел ЦК КПСС. Первую партию облученных в Москву отправили только через двое суток. Потом в госпитали Ленинграда и Североморска отправили весь экипаж. На борту осталась лишь вахта у реактора правого борта и командир. В базе работала авторитетная комиссия во главе с командующим флотом и инженер адмиралом Котовым из Москвы. Входили в нее и академик Ляпунский, а также будущий президент Академии наук академик Александров.

В Гремиху собрали также всех флотских специалистов по атомным энергетическим установкам. Поскольку активная зона циркулировала по трубопроводу первого контура, было решено, в частности, обкладывать трубы двухмиллиметровыми плитами аварийного свинца - его собрали со всего флота. Но этого оказалось мало. Пришлось собирать всю дробь на флоте и в области. И этого не хватило. Из центра самолетом доставили еще 30 тонн дроби. Но тут возникла проблема, как обкладывать вертикальные трубы в отсеках.

В пошивочной мастерской Гремихи срочно начали шить специальные мешочки, и матросы фасовали в них дробь по 10 килограмм, обкладывали им трубы. Для вертикальных же труб сделали специальные решетки и затем забрасывали туда мешочки с дробью.

Капитан 1 ранга Павел Леонов восемь дней был на причале, в лодке. Руководил выгрузкой оружия, боеприпасов, регенерации, продуктов. И только после этого в сопровождении докторов на эсминце его отправили в госпиталь Североморска. - Вы получили 300 - 350 рентген, - говорили тогда командиру военные врачи.

Уже в госпитале он и другие члены экипажа узнали, что первым скончался от полученной дозы штурманский электрик мичман Воевода, не спасли мичмана Петрова, матроса Сергиенко... Затем скончались еще несколько человек. Сам же капитан 1 ранга Леонов в Гремихе появился после лечения в госпиталях лишь летом 1969 года. Там ему вручили за службу грамоту от Министра обороны и вызвали на партийную комиссию.

Павел Федорович подготовился к выступлению, речь эта и ныне у него хранится. Но ему накануне посоветовали не шуметь, дескать, все обойдется. Он смолчал и отделался выговором без занесения в учетную карточку. В том же году его отлучили от подводного флота: сорокалетнему командиру атомохода, награжденному высшим орденом государства, предложили стать заместителем начальника артиллерийского факультета военно-морского училища.

Непростая судьба ожидала и его последний корабль. После завершения первичных мероприятий по ликвидации последствий аварии лодка оказалась непригодной для эксплуатации. Несколько лет она простояла в Гремихе, потом в “карантине” в Северодвинске. Методику ее разделки так и не разработали. По словам капитана 1 ранга в отставке Леонова, в начале восьмидесятых К - 27 без выгрузки реакторов затопили в районе Новой земли.

Кстати, очевидцы рассказывают, что даже после того, как были открыты все приемные отверстия, атомоход не хотел погружаться в пучину. И тогда буксиру пришлось протаранить борт подводной лодки...

По - разному сложилась судьба и подводников экипажа. Кое о ком Павел Федорович имеет отрывочные данные. Например, у старшины спец трюмных мичмана Логунова ( он вместо 600 смертельных рентген получил 1600) были ампутированы нога и пальцы рук, скончался он несколько лет назад.

Неутешительные вести содержалисься и в письме Вячеслава Мазуренко из Днепропетровска: “В 1985 году умер Иван Самарин, в 1987 покончил с собой подполковник медицинской службы Б. Ефремов, в 1993 году в Питере застрелили капитана 2 ранга Резника.

В девяностых годах ушел из жизни Иван Немченко, а затем его жена. В 1995 году в Севастополе в возрасте 55 лет умер Иван Спиридонов. Нет уже с нами Умрихина Г. М., Г. Новицкого, М. А. Петухова, О. Л. Нагорского, В. Н, Милованова, В. А. Зубкова, Сяднева, Придатко, Артеменкова, Гуляева, Назарова А. К., Дорофеева И. Л. и многих других. Несколько человек из нашего экипажа погибли на “К - 8” в 1970 году”. “Больше половины моего экипажа уже ушла из жизни”, - с грустью говорит капитан 1 ранга в отставке Павел Леонов.

Отыскать всех тех, кто был на лодке в момент аварии и кого сегодня относят к ветеранам подразделения особого риска очень сложно - даже в их личных делах нет упоминания о перенесенном облучении. Так было и с Леоновым. Более двух лет понадобилось ему для того, чтобы получить выписку из истории болезни, где было указано, что командир К-27 подвергся облучению в 50 рентген и перенес лучевую реакцию. Хотя фактически по заключению специалистов госкомиссии 1968 года эта доза составила не менее 225 рентген.

Через тридцать лет после аварии несколько десятков бывших подводников с аварийной К-27, в томчисле и капитан 1 ранга в отставке Павел Леонов, были награждены орденом Мужества.

Для меня и многих из тех, кто проживает сегодня на Украине, - написал Вячеслав Мазуренко своему командиру, - этот Указ - подтверждение того, как в мае 1968 года власть имущие были несправедливы по отношению к Вам, дорогой Павел Федорович...”

На Украине сегодня проживает около 20 бывших подводников, служивших на К-27. Все они, к сожалению, оказались “за бортом” Указа о награждении. Как и те, кто сегодня живет в других странах СНГ, кто спас тридцать восемь лет назад страну от огромной беды.

Валерий Громак, Калининград