К 100-летию подводного флота: «…За себя и за лодку сражались!»

В эти дни Россия отмечает 100-летие  подводного флота. По телевидению зрители увидели несколько документальных фильмов о трагических событиях на советских атомоходах. В одном из фильмов прозвучала песня “Девятый отсек”, которую в пору своей лейтенантской юности я услышал впервые тридцать лет назад в поселке Гаджиево…

Ее под аккомпанемент гитары исполнил матрос Лева Петросян:

Матросы не знали ни автора слов этой песни, ни автора музыки. “Девятый отсек” тайно переписывали они в свои “дэмэбэшные” альбомы и записные книжки. Знали матросы лишь, что написана песня в память о личном составе девятого отсека, заживо сгоревшего на атомной подводной лодке с тактическим номером “ К-19”, получившей в обиходе подводников прозвище “Хиросима”. Более подробно что-либо о лодке и о случившейся на ней трагедии узнать тогда, в середине семидесятых, было довольно сложно: все бумаги, все документы, связанные с самой аварией “К-19”, со всеми обстоятельствами грандиозной спасательной операции, находились под грифом “Совершенно секретно”. Интерес мой к истории создания песни закончился в кабинете начальника особого отдела флотилии контр-адмирала Худякова. Адмирал дал мне понять: не суй, мол, лейтенант, свой нос в эту историю, если не хочешь неприятностей.

Но оторванный от Большой земли поселочек в Заполярье - это не столичный город. Тут о тебе сразу все узнают, как и ты постепенно все узнаешь о других. Разве может умолчать в холостяцком застолье капитан-лейтенант Юры (к сожалению, запамятовал фамилию) с орденом Красной звезды на кителе, за что он этот самый орден получил? Можно засекретить документы, но как засекретить память корабельного доктора Миши Пискунова о событиях 24 февраля 1972 года? Как можно выкинуть из памяти офицеров и мичманов, продолжающим службу на флотилии, погибших друзей? Разве мог скрывать правду начальник электромеханической службы флотилии контр-адмирал Зенкевич, участвовавший в спасении всплывшей в Бискайском заливе “ Хиросимы”?..

Истинные подводники, они не могли врать. Но рассказывая тогда, предупреждали: “Не для печати” Тот же Эрлен Фомич Зенкевич приоткрыл мне завесу таинственности и над именем Бориса Корчилова. За приз Корчилова на лучшую постановку военно-технической пропаганды боролись все экипажи подводных лодок. Но мало кто знал, что за подвиг совершил лейтенант Корчилов и за что был удостоен ( посмертно) ордена Ленина. А совершил свой подвиг лейтенант Борис Корчилов именно на той самой “К -19”, которая в 1972 году горела в Бискайском заливе. Правда, за одиннадцать лет до этого события.

“К-19” была одной из первых атомных подводных лодок СССР. И, как потом говорили даже наши закоренелые атеисты-политработники, над лодкой с самого ее рождения висело какое-то проклятие. Судите сами. В феврале 1959 года при оклейке десятого отсека пробковой крошкой произошел пожар. Погибли двое рабочих. Чуть позже шесть женщин, оклеивавших одну из цистерн, задохнулись ядовитыми парами. В декабре 1960-го крышкой ракетной шахты задавило электрика..

Но самое страшное произошло 4 июля 1961 года: на подводном ракетоносце, идущем в глубине океана, произошла аварийная ситуация. В первом контуре кормового реактора начало падать давление, то есть из контура ушла охлаждающая жидкость и начала катастрофически расти температура урановых тепловыделяющих элементов. Расплавленный уран сначала скапливался в сферическом поддоне. Как только его масса достигнет килограмма, то по всем законам физики должен произойти ядерный взрыв.

Инструкции в таких случаях предлагали отвести тепло, выделяемое ТВЭЛами, путем проливки, или, понятнее будет сказать, прокачкой активной зоны реактора водой. Но конструкция лодки не имела для этой цели специальной системы. Ее-то и пришлось создавать подводникам из подручных средств на терпящем бедствие атомоходе. Монтировать в отсеке с тремя смертельными уровнями радиации, без защитных костюмов, голыми руками, в армейских противогазах... Лейтенант Борис Корчилов, командир отсека, первый вызвался идти в аварийный отсек..

Как рассказывал контр-адмирал Эрлен Зенкевич, подводники в аварийном отсеке работали группами по 2-3 человека. Корчилов, как хозяин отсека, присутствовал в радиационном пространстве все время. Они отвернули заглушку “воздушника” на компенсирующей решетке и приварили медный трубопровод, который применяют для зарядки торпед воздухом высокого давления.

Температура в выгородке, где работали подводники, составляла порядка 60 градусов, уровень радиации на крышке реактора - 500 рентген!

Кроме группы Корчилова в этой смертельной парилке руководили монтажом системы еще два офицера - Анатолий Козырев и Юрий Повстьев. Примерно полтора часа понадобилось подводникам, чтобы смонтировать самодельную систему. Когда вышли из реакторного отсека, было ясно, что они обречены.. Тот же Корчилов получил 5400 бэр..

На Кузьминском кладбище в Москве стоят скромные памятники над могилами старшины 1 й статьи Юрия Ордочкина, старшины 2 й статьи Евгения Кошенкова, матросов Семена Пенькова, Николая Савкина, Валерия Харитонова. В Санкт- Петербурге захоронены лейтенант Борис Корчилов, капитан-лейтенант Юрий Повстьев.

Под Питером на Зеленоградском кладбище - главный старшина Борис Рыжиков.. Специальной правительственной комиссией действия личного состава по ликвидации аварийной ситуации признаны правильными. “К -19” прошла дезактивацию, ремонт и вновь вступила в боевой состав флота.

24 февраля 1972 года “К-19” под командованием капитана 2 ранга Виктора Павловича Кулибабы возвращалась с боевой службы в Атлантике на Север. В 10 часов 35 минут по корабельной трансляции прозвучал сигнал аварийной тревоги. Что случилось, где авария, в тот миг мало кто знал. Это позже выяснится, что в трюме девятого отсека лопнул трубопровод. Масло попало на фильтр очистки воздуха в отсеке, в котором рабочая температура элемента (ускорителя химической реакции) была свыше 120 градусов.

Заплясало пламя, повалил дым. Огнем выплавило фторопластовые прокладки в трубопроводах воздуха высокого давления, и пламя, раздутое струей в 200 атмосфер, загудело яростным ураганом. Первым принял на себя этот ураган старшина отсека главный корабельный старшина Александр Васильев. Он успел спуститься в трюм, размотать шланг пожаротушения и направить струю в огонь. Больше не успел...

Через десять лет после нашей первой встречи капитан 3 ранга запаса Валентин Заварин прислал из Ленинграда в редакцию флотской газеты “На страже Заполярья”, где я тогда работал, объемную рукопись. Бывший минер “К-19” Валентин Николаевич Заварин попытался по крупицам восстановить трагедию на  "Хиросиме", рассказать о героических действиях своих товарищей. Увы, в те годы существовали жесткие рамки цензуры, и газета смогла опубликовать лишь незначительные эпизоды этой трагически- героической эпопеи.

... Инструкции подсказывают, что самый надежный способ тушения пожара на подводной лодке есть “метод герметизации отсека”. Через несколько минут после объявления тревоги все отсеки на лодке наглухо замкнули свои двери. И в том же соседнем восьмом услышат душераздирающие крики погибающих в девятом товарищей. Но помочь им ничем не смогут.

В восьмой, электромеханический отсек, ударят черные струи дыма и угарного газа.. Командир отсека капитан-лейтенант Лев Цыганков успеет убрать лишних людей из отсека и останется там со старшиной отсека мичманом Николаенко да несколькими электриками, без которых невозможно было обеспечить всплытие подводного крейсера. Валентин Заварин напишет о Цыганкове так : “О чем думал Цыганков в те несколько минут, которые судьба отвела ему на самое главное в жизни? О своей маленькой дочери Вике?

Подумать о себе времени не было, потому что в той обстановке от его действий зависела судьба корабля, жизнь экипажа. Они обязаны обеспечить работу главных механизмов, иначе пучина океана навсегда может поглотить корабль. Сквозь дым еле различимы шкалы приборов, горло раздирает кашель. Надо включиться в аппарат.

Цыганков сам переключает работу агрегатов от аварийных источников питания, выключает второстепенные потребители. Кружится голова, израсходованы все средства пожаротушения. Он один у щитов управления. Оборвалась связь. Погас свет".

Смерть рвалась из отсека в отсек. В седьмом, турбинном, она выбрала своими жертвами Вячеслава Хрычикова и старшину 1-й статьи Казимира Марача. Когда поступил приказ покинуть шестой загазованный отсек, командир дивизиона капитан-лейтенант Милованов оставил при себе лишь одного помощника - старшего лейтенанта Сергея Ярчука. Ярчук умер на глазах у своего командира, управляющего одновременно двумя реакторами в аварийной ситуации

“К -19” всплыла с момента объявления аварийной тревоги с глубины океана на поверхность за 24 минуты. За эти двадцать четыре минуты экипаж атомохода недосчитался двадцати восьми человек. Ничего не было известно о судьбе двенадцати подводников, отрезанных пожаром в кормовом десятом отсеке. Телефонная связь с ними оборвалась.

Океан встретил всплывшую без хода, без электричества, без тепла и дальней связи подводную лодку жестоким штормом. Судьба как бы испытывала на прочность советских подводников. Первым к ним подошел корабль береговой охраны США. Образ врага в сознании был воспитан стойко: подводники от помощи американцев отказались. Затем подошел сухогруз “Ангарлес”, большой противолодочный корабль “Вице-адмирал Дрозд”, началась уникальная спасательная операция.

В последнее время в различных источниках появилось много публикаций, связанных с трагедией на “К -19”. В биографии этой лодки и сегодня еще много белых пятен. При подготовке материала я попытался связаться с бывшим доктором подводной лодки Михаилом Пискуновым. Оказалось, он давно покинул Север. Позвонил Валентину Николаевичу Заварину уточнить детали и узнал скорбную весть: умер бывший минер “Хиросимы”... Но поиск привел и к другому - нашлись свидетели и участники уникальной спасательной операции.

Отряд кораблей в составе БПК “Вице-адмирал Дрозд”, эсминца “Скромный”, подводной лодки и танкера под руководством капитана 2 ранга Ростислава Дымова в декабре 1971 года покинул Североморск. Начало семидесятых годов было отмечено индо-пакистанским конфликтом, и отряд шел для несения боевой службы в Индийском океане. 6 января отряд зашел с деловым заходом в столицу Гвинеи - Конакри..

После португальской агрессии в ноябре 1970 года и выступления внутренней контрреволюции гвинейское правительство объявило страну на осадном положении, вооружило значительную часть народа и стало проявлять особую заинтересованность в постоянном нахождении военных кораблей СССР в Конакри, считая их основным стабилизирующим фактором как внешней, так и внутренней безопасности страны.

Деловой заход советских кораблей в Конакри продлился полмесяца. Там же моряки узнали об окончании войны между Индией и Пакистаном. Командир отряда получил приказание следовать в Средиземное море. В районе мыса Каблан - новый приказ: встать на якорь. Простояли так целый месяц, пока не прибыл контр-адмирал Л. Рябцев и не сообщил новую задачу: отряд под его командованием следует в Южную Атлантику с деловым заходом на Кубу. Но вместо солнечного, теплого и экзотического острова судьба уготовила им тяжелое и сложное испытание. Двадцать шестого февраля из Главного штаба ВМФ пришла телеграмма: срочно заправиться от танкера и идти спасать терпящую бедствие в Бискайском заливе подводную лодку.

- За пять суток БПК “Вице-адмирал Дрозд” пересек Атлантический океан, - рассказывает Василий Александрович Красильников, - и утром 3 марта подошел в район аварии “К-19”. Шторм был жесточайшим. Потом в доке мы насчитали на корпусе БПК семнадцать пробоин и вмятин.

В районе терпящей бедствие подводной лодки к тому времени находились сухогруз “Ангарлес”, несколько “рыбаков”, корабль береговой охраны США. Но к “К -19” никто подойти не мог из-за сильного шторма. Попытки “Ангарлеса” завести буксирные концы на лодку оказались бесполезными.

На БПК начали готовить корабельный вертолет майора Крайнева. Сняли с винтокрылой машины всю локацию, тем самым облегчили вертолет на 500 килограммов..

У капитана 1 ранга запаса Василия Красильникова сохранились рукописные свидетельства участников той уникальной спасательной операции.

- Капитан 2 ранга Проскурняков В. Г. собрал в столовой команды экипаж, - свидетельствует заместитель командира БПК по политчасти капитан 3 ранга Александр Михачев, - где сообщил о тяжелом положении подводников. После сообщения в столовой воцарило глубокое молчание. Только было слышно, как за бортом беснуется 8-бальный шторм и свирепо свистит в антеннах ветер. 10 метровая волна методически содрогала корпус своей огромной массой, кладя на борт корабль до 35 градусов. Нарушил молчание командир корабля: “Мы в этих условиях должны оказать помощь нашим боевым товарищам, нужны добровольцы”

После минутного молчания весь личный состав заявил : “Мы готовы идти на помощь!” Из всего экипажа были отобраны 25 матросов, старшин и офицеров - более сильных, ловких, выносливых. Первые двенадцать человек с вертолета были высажены на лодку.

Все они воины трех национальностей - русские, украинцы, татары - отличники боевой политической подготовки, спортсмены 1 и 2 разрядов. По прибытии на АПЛ спасательная группа во главе со старшим лейтенантом Кондрашовым В. В. включилась в спасательные работы: заводка буксира на ПЛ, прием доставляемых вертолетом и спасательными судами грузов, эвакуация подводников. Экипаж БПК с нетерпеньем ждал сообщений с ПЛ. И вот пришло первое от командира подводной лодки, которое сразу же было передано по корабельной трансляции: “Действиями всего личного состава БПК, работающего на ПЛ, подводники восхищены. Просим представить к награде старшину 2-й статьи Верещагина А. С. за мужество, проявленное при заводке буксира в условиях шторма”.

Да, действительно, им было тяжело. Непривычная обстановка, работа в ледяной воде с риском для жизни, отсутствие света и тепла на ПЛ, ограниченность горячего питания, нахождение все время в мокрой одежде. Но это не сломило их, так как это были люди высокого мужества и смелости.

... По выполнении поставленной задачи мы получили отзыв командира АПЛ капитана 2 ранга Кулибабы и замполита лодки капитана 2 ранга Веремьюка: “ Ваши люди, которые находились у нас и оказали нам помощь, проявили себя с самой лучшей стороны. Подводники благодарны им за мужество, бескорыстие и высокое чувство ответственности за порученное дело. Мы специально не перечисляем фамилии. т. к. все матросы, старшины, мичманы и офицеры вашего корабля заслуживают самых теплых слов большой благодарности. Передайте всему личному составу БПК “ Вице-адмирал Дрозд”, что мы годимся вашими моряками - нашими боевыми друзьями”.

Одним из первых на большом противолодочном корабле вызвался идти на помощь подводникам мичман Григорий Тихий. Он возглавил группу спасателей на вертолете. Условия для проведения работ были тяжелыми: ветер 20 -25 метров в секунду, море 7 -8 баллов, видимость почти нулевая. Десятки раз Григорий Тимофеевич поднимался на вертолете для эвакуации подводников, доставки грузов и горячего питания. Всегда вместе с ним работали старшины 2 статьи А. Мунтян, Ю. Зеленцов, П. Боринский.

На “ Дрозде” мичман Тихий служил боцманом. Впрочем, сохранилось документальное свидетельство самого Григория Тимофеевича о той операции в Бискайском заливе. Вот оно:

- Личный состав боцманской команды собрался в каюте и заявил мне, что все готовы идти на лодку. Я отобрал пять человек с которыми решил идти на ПЛ. Остальные на меня сильно обиделись, что не беру их. На собрании мичманов и офицеров я заявил, что готов идти на лодку с личным составом боцманской команды. Лично не допускал мысли, что меня не пошлют. О боязни высоты и мысли не было. Очень большим моральным испытанием было когда вертолет завис над лодкой и все было готово для высадки людей, но сделать это не смогли из-за поднятого перископа и штыревых антенн. Да и волна захлестывала рубку.

Удалось передать только два мешка с продуктами. Очень четко действовал старшина 1 статьи Григорий Кондратьев. Никакого страха., лишь холодная решительность. Уверен, разреши ему, он бы вплавь добрался до лодки. На второй день ( 04.03) старшина 1 статьи Кондратьев первым с вертолета пошел на лодку. После высадки наших людей на лодку на вертолете стало увереннее работать. С каждым рейсом росло мастерство по высадке людей и грузов. Когда начали поднимать людей с лодки, то заметного страха у них в глазах не было.

Правда, схватившиеся за трос подводники, разжимали руки уже в вертолете. Иной раз с нашей помощью. Мичмана трюмного втягивали в вертолет в бессознательном состоянии, и конец каната захлестнулся вокруг шасси. Пришлось выходить на шасси старшине Зеленцову. дабы отвести канат в сторону. Страха никакого не было. При приеме или передаче людей на лодку, пальцы рук попадали в блок, заливало все кровью. Но никто не пускал канат, ибо это было катастрофой для висящего за бортом.

Желание было одно: спасти во что бы то ни было людей. Принимали тяжелобольного старшину. Носилки дошли до буртика двери вертолета. Их перекосило. Мне и Зеленцову удалось за бортом вертолета перевернуть носилки, а штурман капитан Федась, покинув кабину, помог втянуть носилки внутрь вертолета.

Мы были поражены героизмом и большим мастерством экипажа вертолета - майора Крайнова, капитана Федася, старшего лейтенанта Молодкина. Хотелось бы отметить старшину 1 статьи Кондратьева, который несколько раз спускался с вертолета на терпящую бедствие лодку для приема людей второго экипажа, которых высаживали с крейсера “ Александр Невский”.

С большой теплотой вспоминать будем и капитана 2 ранга Красильникова,. который провожал и встречал, поил горячим чаем, окружал теплом и заботой наш маленький спасательный экипаж...

У капитана 1 ранга запаса Василия Красильникова в семейном альбоме есть уникальные фотографии терпящей бедствие подводной лодки. А на одном из снимков на фоне корабельного вертолета запечатлены “дроздовцы” и спасенные подводники.

- Некоторые из подводников, которых мы принимали на борт, прямо на глазах седели, - рассказывал мне Василий Александрович. - Многие не могли разговаривать, отдельных мы с ложечки кормили. Наш вертолет снял с лодки порядка 50 человек. Человек 30 по веревочной переправе снял буксир-спасатель. Очень трудно пришлось работать на лодке нашей аварийной партии..

У Василия Александровича сохранилась докладная записка старшего группы спасателей старшего лейтенанта Кондрашева, датированная 3 апреля 1972 года. Вот ее текст :

“Погода в районе была штормовая, и подъем вертолета несколько раз откладывался. Это, конечно. отрицательно сказалось на состоянии людей и привело к тому, что некоторые( как правило семейные) спасовали. Отсутствие информации об объекте ( так Кондрашов называет лодку - В. Г,), необычность высадки, сложные погодные условия не испугали личный состав группы. По внешнему виду волнения почти не просматривалось.

Состав группы был молод, и над каждым не довлело такое обстоятельство, как страх за семью в силу обычной для молодости бесшабашности. Конечно, это не значит, что отношение к делу было легковесным. Каждый старался помочь общему делу своими предложениями, учесть все возможные варианты. При первом взлете и полете к объекту особого напряжения не чувствовалось. Это, я лично по себе сужу, можно отнести к абсолютной уверенности в экипаже вертолета. Мы не раз видели вертолетчиков раньше в деле, и нас волновал сам процесс спуска. Эта уверенность осталась даже после неудачного первого захода.

Группа в количестве шести человек высадилась на объект. Сразу же включились в работу по эвакуации людей. Старшина 1 статьи Кондратьев возглавил группу по приему грузов и пересадке людей. Все остальные начали заводку концов. Старшина 2 статьи Верещагин вскоре пошел за борт и долго работал на палубе. Несмотря на то, что его неоднократно смывало за борт, он первым показал, что на палубе можно находиться.

Его поведение оказало сильное воздействие на личный состав объекта. Сообщение наше о том, что командование, правительство прилагают максимум усилий для оказания помощи объекту, подняло настроение подводников. На протяжении всего времени многие из матросов группы ходили за борт в самых неблагоприятных условиях, участвовали в наведении порядка на объекте, а также в других мероприятиях. И все это время настроение и поведение абсолютно всех было боевым.

Если рассмотреть психологическое состояние личного состава объекта, то смертельная опасность повлияла значительно на все категории. По рассказам оставшихся на объекте, некоторые матросы, старшины, офицеры были настолько морально потрясены, что была необходима их срочная эвакуация. Это командир БЧ-2, ряд офицеров и матросов. Покидали объект они с радостью. У тех, кто остался, наблюдались последствия шока и боязнь отравления СО, стремление как можно дольше находиться на свежем воздухе. Это стремление было, скорее всего, подсознательным, т. к. люди не всегда понимали, почему так делают.

Образцы выдержки, умение правильно повести себя в данной обстановке показали командир объекта капитан 2 ранга Кулибаба, капитан 3 ранга Веселов, капитан-лейтенант Милованов. Именно благодаря их умению, энергии, опыту в общем задача по буксировке была решена успешно. Они лично участвовали в заводке концов, которые постоянно лопались. Поведение их было безукоризненным. По моему личному мнению,такими и должны быть наши старшие товарищи и начальники, за которыми можно пойти на самое сложное задание”

Как известно, подводную лодку “К -19” на буксире вместе с погибшими притащили в Полярный, где тела подводников были преданы земле. Но для двоих погибших могилой стала Атлантика. 8 марта 1972 года комиссия в составе капитана 2 ранга В. Красильникова, капитана 3 ранга А. Михачева,. капитан-лейтенантов А. Лазукина, П. Попова и капитана медслужбы В. Широких в 32 часа 37 минут московского времени на Ш -51градус 28,91 Северная, Д - 28градусов 25,3 Западная провели церемонию погребения старшего матроса Марача Казимира Петровича, 1951 года рождения, поляка. члена ВЛКСМ, уроженца Брестской области, города Ружаны, призыва 18 ноября 1969 года, машиниста-турбиниста подводной лодки, погибшего на боевом посту 24 февраля 1972 года в 13.00 московского времени. Через четыре минуты волны Атлантики в той же точке приняли и тело командира третьей группы БЧ -5 лейтенанта- инженера Вячеслава Витальевича Хрычикова. Он погиб на боевом посту 24 февраля в 12.30 московского времени...

Большой противолодочный корабль “ Вице-адмирал Дрозд” находился в районе спасения “ К-19” до конца. В Североморск корабль пришел 24 марта. Пришел с приспущенным флагом, имея на борту тело капитана 2 ранга Ткачева, замполита второго экипажа “К -19”, пришедшего из Североморска на смену экипажа Кулибабы. От удара во время шторма о переборку у Ткачева произошло сотрясение мозга, общий паралич, и все усилия нейрохирургов не увенчались успехом...