Война на уничтожение мирного населения

Недавно телевидение демонстрировало документальный фильм о ночных полетах советской дальней авиации, которая начала бомбить Берлин уже в первые дни Великой Отечественной. Данная акция носила скорее пропагандистский, чем стратегический характер. В действительности наибольший ущерб населенным пунктам Третьего Рейха нанесла авиация союзников. В среднем в период с 1940 по 1945 гг. они сбросили до миллиона тонн зажигательных и фугасных бомб. По мнению некоторых историков, "это была величайшая катастрофа на немецкой земле, после Тридцатилетней войны". 23 октября 1943 г. в результате налета в одном только Касселе погибло около 10 тысяч человек. По данным Федерального бюро статистики (ФРГ) от налетов авиации союзников тогда погибло 635 тысяч мирных немецких граждан, из них 15 % - дети моложе 14 лет. Большая часть погибла от удушливых газов или сгорела живьем. Ранее эти жертвы среди гражданского лиц списывались как "косвенные потери", так на военном жаргоне называют неумышленный вред от применения любого вида оружия.
Прежде чем начинать реальное истребление себе подобных, войну в своих головах проигрывают другие двуногие особи: политики и начальники штабов. Чтобы у читателей не сложилось впечатление голословности утверждения, приведу несколько примеров.

Уинстон Черчилль, будучи еще военным министром в период Первой мировой войны (1914-1918), задумывался о будущей войне не только как о противостоянии вооруженных людей и людей в униформе. Этот поклонник брэнди армянского розлива, искренно считал, "что может быть более увлекательного, чем видеть, как в вас целятся и не попадают?" Однако сам предпочитал не только целиться, но и попадать. За двадцать лет до того, как фюрер развязал всемирную бойню, а его люфтваффе получили приказ бомбить Ковентри, Роттердам и Варшаву, сэр Черчилль провозгласил следующее: "Вероятно, уже в следующий раз речь пойдет о том, чтобы вообще убивать женщин, детей и гражданских лиц". Опять же перед той страшной войной немецкий военный историк Манфред Мессершмидт (Manfred Messerschmidt) обнаружил, что командование американскими ВМФ вынашивало планы как при помощи одних только воздушных налетов одержать верх над мирными городами противника. Как это все напоминает другие исторические факты. Покорителя Кавказа генерала Ермолова, приказавшего огнем артиллерии сметать с лица земли чеченские и прочие аулы. Нынешних лидеров Израиля, готовых наносить точечные удары по "гнездам террористов". И если сейчас еще действительно можно говорить о технической возможности наносить точные удары в определенное место, то веке минувшем мыслили несколько иными категориями.

Ковровое бомбометание немецких городов предпринималось с целью "разрушить мораль гражданских лиц в целом и промышленных рабочих в частности", как гласит одна формулировка английского приказа. Именно из английского языка пошел доселе неизвестный термин "моральная бомбежка"(moral bombing).
Британский военный историк Джон Террэйн (John Terraine) констатирует: "Моральная бомбежка означает угрозу или реальность того, что мужчины, женщины и дети будут разорваны на куски".
Ему вторит его коллега Б. Лиддел-Гарт (Liddle Hart). Военный эксперт, который одним из первых пересмотрел широко распространенные взгляды на цели войны, унаследованные от Клаузевица и, в конце концов, пришел к осознанию того, что "бомбардировка гражданских объектов приводит к отрицательным результатам". Он сравнил "moral bombing" с нашествием монгольских орд: "В этом была ирония истории, что народы, которые вступили в войну ради спасения цивилизации, действовали враждебными цивилизации методами, которых мир не видел со времен резни, устроенной монгольскими кочевниками Чингисхана".
Современный берлинский историк Йорг Фридрих (Jörg Friedrich) утверждает: "Одинокая мать с ребенком на руках, не пойдет маршировать на Берлин и поддерживать Гитлера. Она хочет достать для своего дитя кровать и молоко. Бомбардировки только теснее сплачивают обывателей с негодным режимом".
Не зря министр гитлеровской пропаганды Йозеф Геббельс любил неоднократно повторять, как заклинание: "наши стены могут разбиться, а наши сердца — нет".
Незадолго до победы во Второй Мировой войне, Черчилль, размышляя над стратегией бомбардировки гражданских объектов, задавался вопросом: "Разве нас можно считать животными, если мы не заходим слишком далеко?"
"Я сам зашел слишком далеко, доказывая преимущества нанесения воздушных ударов по гражданским объектам, — вспоминал уже упоминавшийся автор "Стратегии непрямых действий" Лиддел-Гарт. — Однако вскоре я несколько исправил свою ошибку... Тогда я был убежден, что решительное воздушное нападение причинит меньше разрушений, чем длительная война, и меньше истощит силы противной стороны, которые ей понадобятся в будущем для восстановления разрушенного. При дальнейшем изучении этого вопроса я пришел к выводу, что воздушное нападение на промышленные центры не может дать немедленный решающий результат. Такое нападение, вероятнее всего, приведет к появлению новой формы продолжительной войны на истощение...".

В своей недавно вышедшей книге "Пожар. Германия в бомбовой войне 1940-1945" (кстати, немецкое слово der Brand — многозначно и может также обозначать, как и сам процесс горения, так и процесс обжига, например, кирпича) немецкий историк Йорг Фридрих, проанализировав массу архивного материала, делает следующий весьма примечательный вывод. "Ранее бомбардировки Германии нам казались справедливым возмездием за преступления Третьего Рейха, как легитимный ответ за нацистский холокост. С некоторых пор я изменил свою точку зрения; ибо еще до Второй мировой войны все стороны были согласны, что производить массовую бойню гражданского населения — противозаконно".