О покаянии ПЕТРА Великого

К 300-летия преставления Святителя Митрофана

Епископ Митрофаний таким и воспринимал государя Петра Великого. И царь, познав величие его духа, превозвышенного верою в православие, возымел глубочайшее к нему душевное уважение, и чувство это при всяком случае обнаруживал пред всеми. «Жалуя его постоянно высокою своею Царскою милостию, во всякий приезд свой в Воронеж первее всех посещал Святителя Божия и с ним уединялся в душеспасительной беседе и отходил от Богомудрого старца с новым духовным утешением и просвещением, и с вящим к нему благоволением и усердием». («Житие Святого Митрофания»).

…И вот Петр Великий приехал в Воронеж для наблюдения за постройкой кораблей к предстоящему походу на Азов.

Архиерей встретил царя с крестом. Народные толпы заняли всю площадь у собора. Но внимание народа было, по-видимому, больше сосредоточено на маленьком, худеньком, тщедушном Митрофании (1623-1703гг.). Наскоро осмотрев корабельные работы, с которыми Петр I очень торопил, чтобы с талой водой двинуться в поход, он, возвратясь во дворец, послал Павлушку Ягужинского просить к себе Митрофания для переговоров о том же кораблестроении, так как епископ не только жертвовал царю значительные суммы на постройку кораблей, но и сам соорудил, оснастил и вооружил роскошное судно лично для государя.

Когда Ягужинский явился к Митрофанию с царским приглашением, епископ тотчас же пошел ко двору. Народ, увидев любимого Святителя, который кормил бедноту не только Воронежа, но и соседних селений, обступил своего любимца, теснясь к нему под благословение.

Монарх видел из окна, как Митрофаний повернул к фасаду и к крыльцу дворца и вдруг не то с испугом, не то с гневом остановился.

Народ тоже как бы с испугом шарахнулся назад. И все вокруг замерло, будто какое-то знамение…

И Митрофаний не вошел во дворец. Он быстро, насколько позволяли ему старческие силы и слабые ноги, повернул назад. Народ стал толпиться за ним.

– Что случилось? Беги, Павел, узнай, в чем дело?

– Государь, его преосвященство сказал: «Не войду во дворец православного царя, когда вход в оный дворец оскверняют поставленные там еллинские идолы, и притом обнаженные…»

– А!.. Он осмелился ослушаться моего приказа!.. Так пойди и скажи ему: если он не явится ко мне, то как преступника царской воли его ждет смерть!

Возвратился Ягужинский бледный, растерянный.

–Что? Скоро явится ослушник?

– Вот, государь… Он сказал: приму смерть, но не оскверню сана архиерея Божия, – с дрожью в голосе отвечал Ягужинский.

– А-а! Так будет же смерть!

И вдруг здесь, как когда-то в Кремле, глухо простонал колокол. Долго, долго стоит в воздухе медленно затихающий стон меди… За ним – более отдаленный, но такой же зловещий, похоронный, доносится от другой церкви. Замер и этот в ночи. Ему отвечает откуда-то третий… Стонет и этот. Ясно, звонят по мертвому, только не по простому…

В полумраке сумерек царь видит в окно, как толпы народа, поспешно и, видимо, тревожно крестясь, стремятся к архиерейскому дому. Слышатся смутный говор, рыдания, возгласы:

– Ох, Господи! По мертвому звонят…

– На отход души…

– С чего бы это с ним? Давно ли видели его!..

– Архиерей-батюшка помирает…

– Поди умер уж.. О, господи! Где ж воля твоя?

Прибежал Ягужинский, весь дрожит, слова вымолвить не может:

– Что там? Что случилось?

– Он в гробу, государь… В крестовой…

– Кто в гробу?

– Его преосвященство, епископ Митрофаний.

– Помер? Преставился?

– Нет, государь, жив еще…

– Как, жив?! А в гробу?..

– В гробу, государь… Говорит: царь изрек мне смерть, казнь… Слово царево не мимо идет… Сейчас буду служить себе отходную, на отход души.

– Подай шляпу и палку.

Сквозь расступившуюся толпу Петр быстро вошел в крестовую и невольно остановился, полный изумления и суеверного страха. Он увидел гроб… Голова мертвеца покоится на белых сосновых стружках. Откуда-то слышатся стоны, плач… Свет от затемненных свечей и паникадил поразительно отчетливо вырисовывает мертвое лицо и сложенные на груди бледные худые руки с четками.

Вдруг мертвец открывает глаза…

– Государь! – силится приподняться в гробу и в изнеможении опять падает на опилки.

Петр быстро подходит.

– Прости меня, служитель Божий!

Он осторожно берет Митрофания за руку и помогает ему приподняться:

– Прости… Я в сердцах изрек слово непутное.. На сей раз пусть мимо идет слово царево. Я – каюсь… Благослови меня, Святитель…

Все это вспомнил Петр I в уединении и тишине ночи и – улыбнулся: «Переклюкал, переклюкал меня мудрый Митрофаний!» (По В.Далю, «переклюкать» – «пересилить», «перемочь», «настоять на своем»).

Вспомнил: дельта Невы – как дельта Нила… Александр Македонский основал свою новую столицу Александрию в дельте Нила. А я свою новую столицу водружу в дельте Невы! И будет она памятью пожеланию Митрофания Святого старца». («Энциклопедический словарь. Издание Брокгауза и Эфрона, т.XXII. СПб, 1858г.»).

Подготовил Николай Гамов
"Воронежская неделя",
№49, 03.12.03

Источник:
"Коммуна"