Маскарад без масок: отступление армии Наполеона — взгляд изнутри на катастрофу

Россия за тысячелетие немало страдала от завоевателей всех мастей и религий. Но и возвращаться оккупантам приходилось назад в весьма плачевном виде. А миллионы их остались в русской земле. Таким был и Наполеон, который уже две сотни лет является национальным героем Франции, а для нас — агрессором и узурпатором. И только русские смогли его победить, а из его армии сделать тысячные неуправляемые толпы голодных каннибалов.

Фото: sgu.ru by Илларион Михайлович Прянишников (1840–1894), https://creativecommons.org/public-domain/pdm/

Отступление французов из России в 1812 году

Маскарад по-французски: наверху женская шаль, внизу гусарские рейтузы

Бегству наполеоновской армии посвящено немало воспоминаний. Позапрошлый век — век эпистолярной литературы. Тем более отрадно, что находились выжившие из бесславного похода в Россию 1812 года, которые позже пусть в письмах, но пытались донести до потомков позорное отступление из Москвы когда-то грозной армады гуннов. Это был конец "Великой армии". И конец эпохи Наполеона.

Итак, 18 октября 1812 года был отдан приказ Наполеона — выступать из Москвы. Французская армия ещё не подозревала, какой ад ей приготовил один из титулованных за последние полтора века завоевателей.

Армия ещё была огромной, более ста тысяч человек. Но, набравшись веса из барских подвалов, была обременена не только артиллерией, но и награбленным в Москве добром, которое везли не только на подводах, но и несли солдаты на себе. Дисциплина падала. Какая дисциплина, когда ляжку грел серебряный сломанный оклад от русской иконы. Да и золотишка и камушков французская армия, а каких национальностей Европы здесь только не было, говорили, если покопаться по карманам офицеров и солдат, было достаточно. К тому же тащили даже мебель из барских домов или кресты с московских церквей. В последнем прославились испанцы, как, вероятно, набожный народ.

Правда при наступивших холодах армия Наполеона становилась всё больше похожа на маскарадное шествие. Военные укутывались в мужскую и женскую одежду, вспоминали очевидцы похода из Москвы. Дороги были так забиты телегами с наворованным добром, что сам Наполеон с трудом смог обогнать свою армию и умчаться вперёд.

Хотя был приказ погрузить раненых на телеги и повозки, возницы, когда уезжали от надзора офицеров, чаще всего выкидывали обузу на землю, обрекая их на мученическую смерть. Но московская добыча отбивала все мысли о милосердии. Один из привалов был на злосчастном для французской армии поле Бородино. Прошёл с этого сражения какой-то месяц, и всё поле по-прежнему было усеяно трупами людей и лошадей. А погода становилась всё хуже. Уже без команды начали жечь фургоны, взрывать пороховые ящики и бросать пушки. Главное — как можно быстрее бежать назад.

Припасов на две недели не хватило. Начали есть конину. Бедные лошади. Французы и их союзники рвали на куски ещё живых лошадей. В первую очередь, по словам знатоков, вырывали у них язык. Сами очевидцы, видя это, называли французов самой жестокой нацией. Позже эта жестокость по наследству проявится у самой "цивилизованной" нации на Ближнем Востоке и в Индокитае. Это Европа.

Даже у Наполеона со стоянки воровали горячее кофе

1 ноября добрались до Вязьмы. Дерево было замершим, и горело оно плохо. Дрова приходилось рубить не только солдатам, но и офицерам, если хотели согреться. А могли появиться и более сильные. Они отбирали дрова и убивали тех, кто, напрягаясь изо всех сил, готовил костер для себя. Многие падали без сил на дорогу. Никто не думал оттащить их. Вот и хрустели их кости под проезжавшими по ним фургонам и орудиям. Вдобавок с них сдирали для согрева одежду: "Всё равно подохнет". Деморализация наполеоновской армии была полной. Ценили только тряпки, бросая оружие и амуницию.

В Смоленске пытались дать армии какой-то оставшийся провиант, но озверевшие от голода солдаты и офицеры отнимали друг у друга еду. Ели муку сырой, не имея терпения что-то из неё приготовить на огне. Из-за продуктов были постоянные драки, и никто не мог остановить взбесившуюся от голода французскую армию и их союзников. Позже это уже можно будет наблюдать в Сталинграде между немцами и её сателлитами: итальянцами, венграми, румынами и иже с ними. Французы тоже там снова обозначатся.

Если вы голодны и потеряли веру в будущее, даже небольшой холод вам невмоготу. Но было холодно и голодно. Тысячи сослуживцев и однополчан, идя с вами от Москвы, всё чаще оставались лежать на холодной земле. Отступавшие позже отмечали, что идти старались вдвоём или втроём. В одиночку могли и съесть. Что говорить, если умудрялись даже со стоянки Наполеона утащить варившийся ему кофе или котелок с пищей. Никакая гвардия не могла помешать.

Конечно, император должен быть сытым и в тепле. Для его бивака вперед высылали гвардейскую роту и сапёров. Они вырубали лес, делая большой четырёхугольник. Более 30 метров в длину и 20 — в ширину. Разводили здесь сильный огонь. Император мог погреться, даже скинуть плащ, да и земля была тёплой. Но вот армия… Признаки сумасшествия, слепоты, потери голоса уже никого не удивляли.

Вскоре, передав руководство Мюрату, Наполеон первым бросился вон из России. Все чувствовали себя покинутыми, к тому же поступил приказ — спасайтесь, кто как может.

Вюртенбержец Христофор-Людвиг фон Иелин (его земля поначалу была союзницей Бонапарта), дойдя до Вильно, рассказывал о нередких случаях людоедства в тамошней армии. "Фельдфебель, присутствоваший при таких ужасных случаях, повёл меня на площадь, где ещё лежали мертвецы с обглоданными руками и ногами", — вспоминал бывший офицер французской армии. Десятки тысяч раненых умирали на улице. И не только солдаты. Смерть не выбирала званий. Домой вернулись немногие.