Журналистика мертва: как Чарльз Диккенс призывал к её возрождению

Что такое сегодня журналистика — сложно сказать. Есть блогеры, словесное словоблудие в офицальных и неофициальных СМИ. Но его публикуют, и, вероятно, это приносит кому-то, но не стране, свои дивиденды. Интернет, как Смит и Вессон полтора века назад, уравнял всех писак. Главное — кто платит.

Фото: Designed by Freepik, https://creativecommons.org/public-domain/pdm/

Газеты

Литература как подспорье успешной журналистики

Хотя журналистика, как утверждается, должна отражать действительность и нашу жизнь. Так ли это, решать нам, когда у вас всё хорошо, а другим, большей частью, не очень. К тому же таблоидные журналисты, которые всегда в фаворе, всегда отличаются от журналистов политических и криминальных. Это безопасно.

Увы, политика — вещь непостоянная, да и при наличии коррупционной составляющей такие ребята ходят под дамокловым мечом. Тем более, здесь всегда вспоминают журналистов прошлого, которые обращали внимание на недостатки общества. Одним за это резали языки, другие получали международные премии. За что? А чёрт его знает, когда уже олимпийские игры стали заложником политических игр.

Одним из примеров классической журналистики можно назвать Чарльза Диккенса (1812-1870). Он был среди основателей журнала Household Words в 1850 году, чуть позже получив приписку "всемирный". Англичане это любят. Русских журналистов позже появилось тоже немало, в том числе Гиляровский, кому мы обязаны не только сохранением истории Москвы позапрошлого века, но и описанием всего хорошего и нехорошего прошлого. Увы, сегодня мы этого не видим. Журналистика умерла.

Диккенсу, в отличие от Гиляровского, повезло. Первый уже был известным писателем и не только занимался острыми репортажами, но и мог позволить себе заниматься редактурой и подбором актуального персонала. Литературные успехи обеспечили финансовую составляющую журналистской работы.

Энергия Диккенса не знала границ. Он писал статьи по самым разнообразным темам, уделяя, конечно, в первую очередь внимание теме униженных и оскорблённых. Он был корректором, вдохновлял сотрудников на журналистские расследования, впрочем не забывал и литературу. В это же время он параллельно пишет "Дэвида Копперфильда". Опыт в газете позволил ему узнать ближе дно лондонских реалий. Реалии? За кражу пары шиллингов в позапрошлом веке могли вздёрнуть в Лондоне и малыша на виселице. Россия была гуманнее.

Английскими ребятишками успешно прочищали лондонские трубы

Диккенс был неутомим. Каким и должен быть настоящий молодой журналист. Он не только занимался литературными трудами, устраивал публичные чтения, где проверял эмоции своих читателей, а если публики было достаточно и она была весьма обеспеченной, занимался благотворительностью — собирал деньги для английской бедноты. Как отмечали очевидцы, он был большим актёром и хорошим чтецом, а его литературные выступления вызвали немало слёз у экзальтированных аристократок. Деньги на малышей были.

Современники писателя также указывали на его изобретательность, когда он, как мог, пытался привлечь консервативную публику Конан Дойля к реалиям Великобритании. И это в то время, когда он писал в своих книгах о несчастной английской детворе, тамошний парламент всё никак не мог принять решение, человечно или нет использовать вместо пакли живого малыша для чистки лондонских труб. Диккенкс был бессилен. Всех всё устраивало. А "Алису в стране чудес" писали для богатых ребятишек, которые родились с серебряной ложкой во рту, и лошадка пони была наяву, а не деревянная палочка между ног.

Кстати, Диккенс первым из титулованных литераторов Англии обратил внимание, на то, кто такие пэры или сэры. А там были и баронеты, и маркизы, которые сладко и припеваючи жили за счёт госбюджета. И продолжают жить. У Диккенса был свой список таких типажей по заслугам в области науки или литературы. Отдельно шли герои войны. Но всё решала, конечно, королева. А все блага времён Диккенса успешно покрывали колониальные страны Великобритании… Англичане обогащались в колониях. Так что Дэвид Копперфильд никак не мог подвинуть Мальборо или Китченнера. Но на то она и литература. О журналистике забудем.

Как писал Диккенс, "во мне крепнет убеждение, что аристократия с паразитами убивают Англию. Надежды нет. Что касается народа — он отвернулся от парламента и правительства". Но кто только ни отворачивался от правительства и парламента за последние сто лет. Но, видно, не всё решает народ.

Ну а недовольство авторов редактурой Диккенса можно простить. Некая мадам разозлилась на его помарки. А зря. Платил он щедро и оперативно. Если вспомнить рассказ Чехова, по его словам, Диккенс просто прибил бы таких писательниц. Может быть, нашу Тэффи?

А в целом, Диккенс был человеком своего времени. И столько "измов", сколько за последнее столетие нам принесла эволюция, его можно было бы поставить в культ в любой стране. Но он был англичанин.

И, наконец, совет от Диккенса: "В работе журналиста должно быть больше веселья, а не грусти". Если журналистика умерла — будем грустить?