Три жизни Елены Вавиловой: когда настоящее имя становится главной тайной — история, потрясшая ЦРУ

Корреспондент Pravda. Ru побеседовал с Еленой Владиславовной Вавиловой — полковником Службы внешней разведки в отставке, писателем, общественным деятелем. 25 лет она проработала в самой засекреченной части — "нелегальной разведке". Вместе с супругом ей пришлось жить под другими именами и легендами в трёх странах. Возвращение на родину в 2010 году произошло неожиданно — из-за предательства, ареста и последующего обмена. Сегодня она совмещает корпоративную работу в одной из ведущих компаний Москвы с общественно-патриотической деятельностью и творчеством, видя свою миссию в воспитании и вдохновении молодёжи. После возвращения Елена Владиславовна начала писать книги, раскрывая мир разведки и его человеческое измерение. На её биографии и опыте основан знаменитый сериал "Американцы".

Фото: Pravda. Ru

Елена Вавилова

— Расскажите, пожалуйста, вкратце о себе и о своей деятельности в настоящее время.

— Я — полковник службы внешней разведки в отставке, писатель и общественный деятель. 25 лет проработала в нелегальной разведке, под прикрытием в трёх странах. Карьера завершилась в 2010 году после предательства, ареста и обмена, затем мы с супругом вернулись на родину. Сегодня занимаюсь общественно-патриотической деятельностью, работаю в крупной московской компании в сфере корпоративной безопасности.

Вторая важная сфера — творчество: написала четыре романа о женщинах в разведке и совместно с мужем книгу "Нетворкинг для разведчиков", которая помогает людям развивать навыки общения. Моё призвание — передавать опыт молодёжи и вдохновлять её на активную и полезную для страны деятельность.

— Что для вас было самым сложным в жизни под прикрытием в США — одиночество, страх разоблачения или необходимость отказаться от своей личности?

— На самом деле ни одно из этих ощущений не стало главным. Одиночества почти не было — мы работали вдвоём, поддерживали друг друга, заводили знакомства на работе, в кафе, среди соседей. Это окружение создавало ощущение нормальной жизни, настолько убедительное, что после нашего ареста в 2010 году соседи не поверили, что мы разведчики.

Страх разоблачения уходил по мере опыта. Если всё продумано, сказано и сделано вовремя, бояться нечего. Наша задача была не выделяться, и даже дети играли важную роль в создании образа обычной семьи. Если возникали сомнения в человеке или ситуации, мы аккуратно отстранялись и исправляли ошибки. Со временем внутреннее напряжение почти исчезло.

От личности мы не отказывались — сохранили свои качества, интересы и хобби. Изменить пришлось лишь "внешнюю оболочку": отказаться от русского языка и привычек, перенять канадские манеры, стиль одежды и поведения. Мы стали более открытыми, улыбчивыми, реагировали с энтузиазмом, как это принято в Америке.

Самой сложной задачей был социальный подъём: как из бухгалтера или швеи стать человеком, интересным политикам, учёным, влиятельным людям. Это заняло около десяти лет, требовало учёбы, расширения кругозора, постоянной работы над контактами и умения принимать решения в условиях неопределённости. Именно этот долгий и сложный путь, а не одиночество или страх, оказался настоящим испытанием.

— Как вы объясняли свою биографию американцам, когда жили под прикрытием?

— Это основа работы разведчика-нелегала. И попав сначала в Канаду, не в США, но в Канаду, нам нужно было главным образом на первых порах закрыть те двадцать с лишним лет нашей жизни. Эту легенду начинали готовить ещё до того, как попали в Канаду, на подготовке, но эта работа затруднялась тем, что у нас было очень мало информации, не было интернета, не было каких-то ресурсов. И мы жили, по сути, за железным занавесом без выхода в информационное зарубежное пространство. И даже язык мы учили тоже по фильмам, по песням зарубежным: французские, английские, потому что живого общения не было. И в этом была и сложность, но любую сложность разведчик умеет преодолевать. И наши коллеги нам в этом помогали. Но легенда началась, построение её, задолго до нашего прибытия туда. Примерно нужно было представлять своё прошлое, детство. Когда мы прибыли в Канаду, нужно было найти места, где мы могли проживать, запомнить их внешний вид, расположение, найти школу, в которой мы учились. Это, в общем-то, была важная работа на первом этапе. Но когда более-менее основные моменты были уже найдены и, наверное, мы почувствовали себя более уверенными, и в последующем легенда начала обрастать различными деталями. Например, когда мы поженились, у нас появилась легенда о том, что мы, как действительно в реальности и было, встретились в Канаде, стали общаться, полюбили друг друга, и это, в принципе, было всем понятно, и тут уже не надо было ничего придумывать. Затем все наши уже друзья, знакомые образовались естественным образом, и это была уже не легенда. Легенда прикрытия, работа прикрытия, заключается в том, что человеку в нашем качестве нужно было иметь работу, которая бы была на виду, всем понятна. У меня это была работа риэлтором, а у супруга — работа консультантом по развитию бизнеса. И это, в общем-то, всем объясняло, чем мы занимаемся. Поэтому здесь такое относительное, наверное, понятие легенды. Она, в принципе, была и проверяема в то время, и понятна всем остальным.

— Бывали ли ситуации, когда вы чувствовали, что можете быть раскрыты?

— Раскрытыми быть мы в принципе не боялись, потому что если человек боится, он не сможет нормально, плодотворно работать. Всё нужно было обеспечить так, чтобы не было никаких излишних вопросов или подозрений. Вот над этим мы, конечно, работали. Я назову это, наверное, инстинктом самосохранения, который есть у каждого человека. И в нашем случае это даже такой профессиональный, наверное, инстинкт, который заставляет человека думать головой, думать три раза перед тем, как что-то сделать, и главным образом анализировать. Когда мы анализировали ту или иную встречу или какой-то эпизод, который был, мы обращали внимание на то, что было подозрительным и как нам следует дальше изменить своё поведение или что-то новое добавить в рассказ о себе. Вот такие моменты были. И были, например, люди, которые задавали слишком много вопросов, интересовались нашими корнями, родственниками. Вот такие люди, конечно, были не очень нам безопасны, и мы и в таких случаях старались просто от них аккуратно, без каких-то резких движений отходить, как раз для того чтобы у них не закрадывались какие-то сомнения, вопросы, которые могли бы привести к разоблачению. В целом, наверное, самый серьёзный страх и ощущение было перед самым арестом, когда, в общем-то, уже даже ФБР, которое занималось нашим делом, агенты ФБР начали вести себя не очень профессионально и допускали ошибки. Вот тогда мы почувствовали: да, что-то не так. Женщина, которая знакомилась с супругом, вызывала вопросы. Непонятные визиты в наше место проживания были. Вот это всё где-то нас беспокоило, потому что оно выбивалось из общего контекста. Но в целом нет, мы не жили, конечно, под страхом разоблачения. Мы были уверены в том, что мы сможем все эти моменты уловить и вовремя среагировать.

— Как вы пережили момент, когда разведывательная миссия завершилась и нужно было возвращаться к гражданской жизни?

— Наша работа в разведке закончилась в результате предательства, ареста. И конечно, мы понимали, что когда мы вернулись в Россию после обмена, мы, по сути, не можем быть уже частью той организации, которой мы отдали столько лет. Нужно было привыкать к нормальной гражданской жизни. И, наверное, здесь проявилось тоже наше уже наработанное такое умение подстраиваться, приспосабливаться, адаптироваться к любым условиям. Уж если мы могли адаптироваться, будучи советскими студентами, молодыми людьми, совершенно в новом для нас мире и странах, то, конечно, у себя на родине было легче. Но были вопросы, чем заняться дальше, выбрать свой путь, который был бы и полезным, и вносил какой-то смысл в нашу жизнь. На это ушло несколько лет. И ещё, наверное, самая такая большая проблема была, что наши дети, уже выросшие молодые люди, оказались в новой для них стране без знания языка. И как родители мы понимали, что наша главная сейчас на первом этапе задача — это сделать так, чтобы они чувствовали себя комфортно. Поэтому приходилось много времени проводить с ними, ходить вместе с ними везде, получать документы, например, водить в парикмахерскую, объяснять, как сделать стрижку, или приводить к врачам и объяснять, почему… Трудно было объяснить, почему человек, которому двадцать лет, вроде как с русской мамой, не говорит по-русски. Вызывало недоумение. Приходилось говорить: "Так получилось, длинная история", — и прочее, прочее. Вот такие отговорки. Но для нас, конечно, важно было быть полезными нашей стране, обществу уже на новом этапе. Если бы мы просто ушли на пенсию, как военные пенсионеры, или ничего не делали, мы посчитали бы, что опять же, здесь, наверное, выиграли американцы, которые всю эту операцию разработали и по нашему аресту, и по поиску источника для них в качестве человека, который предал нас, то было бы, наверное, непростительно и нам горько, что нас заставили замолчать. Поэтому идея о том, что можно сделать что-то, чтобы воспитывать новое поколение молодых людей в духе, наверное, любви к стране, желании быть полезным у себя на родине — вот это у нас было. И именно это, наверное, легло в основу и моего творчества. Во-первых, рассказать о профессии. Пусть об этом знают больше молодых сегодняшних людей, которые, может быть, какой-то процент из них, даже пусть небольшой, захочет связать свою жизнь с этой или подобной работой, потому что она до сих пор востребована и очень важна. И этот поиск применения себя и своих навыков привёл нас и к организации тренингов по развитию коммуникации, и по лекциям для школьников, молодых людей. Мы много говорим о том, что происходит в мире, в стране, и также о том, какие качества нужны человеку сегодня, для того чтобы жить достойно и быть полезным другим.

— Вы общаетесь с бывшими коллегами из разведки? Насколько силён профессиональный кодекс и после завершения службы, особенно спустя столько лет после распада СССР?

— Когда мы вернулись, конечно, наш круг знакомств был очень ограничен. Ну, представьте, человек на 25 лет исчез, приезжает, его никто не помнит, потеряли из виду. И вот нам нужно было снова себя окружить людьми. И, наверное, первые наши контакты были, конечно, с коллегами по работе, с бывшими разведчиками, с контрразведчиками. И есть организация у нас в нашей системе ветеранов разведки. И там мы обрели, можно сказать, новых знакомых, друзей. Именно там я вот через эту организацию познакомилась с замечательным писателем Михаилом Любимовым, который мне потом подсказал и помог издать первый роман. Человек с искромётным юмором, очень интересный, несмотря на его возраст, сейчас уже больше 90 лет, он отлично владеет словом. Любит шутить, пишет статьи, пишет книги. И этот человек для нас, конечно, многое сделал. Мы поддерживаем дружбу.
Я встретила других выдающихся людей. Например, в этой организации я познакомилась с Владимиром Ильичом. Такое вот интересное имя и отчество. Фамилия Горовой. Это герой Советского Союза, человек, который получил героя в 1973 году. И до сих пор не разглашается за какую операцию, за что конкретно. Работал он в США. Но о том, что он вообще существует, о том, что он награждён, стало известно только несколько лет назад. Представляете, 40 с лишним лет нельзя было называть имя этого человека. Потому что кто-то, видимо, был ещё, возможно, жив и работал, и, может быть, даже сотрудничал с нашей разведкой из тех, кого он знал в те далёкие годы. Конечно, каждый из бывших разведчиков — это уникальный человек, мы видели много общих устремлений, общих навыков. Поэтому вот это такое общение нужно всем для того, чтобы общаться, поддерживать. И есть, конечно, такой кодекс, наверное, взаимопонимания и поддержки, если ты встречаешь человека, который работал вообще в системе государственной безопасности, а сегодня, может быть, является общественным деятелем, директором предприятия, бизнесменом. Всё равно вот эта вот общность есть, есть о чём поговорить, есть что вспомнить, какие-то песни, стихи вместе, наверное, процитировать. И вот для нас это, конечно, было очень большой подмогой и на первом времени вот именно вживание, уже в привыкание к новой жизни в России. Поэтому эти контакты очень ценны для нас.

История Елены Владиславовны Вавиловой — это не только воспоминания о годах работы в нелегальной разведке, но и свидетельство того, как сила воли и умение адаптироваться помогают выдерживать самые сложные испытания. Опыт, полученный в условиях полной неизвестности и риска, оказался бесценным и в мирной жизни. Возвращение на родину стало новым этапом, в котором главной задачей стало сохранение активной позиции, передача знаний и воспитание нового поколения.

Продолжение следует...