Глава Павловского института фрейлина Ольга Бутурлина: хозяйка детского дома, педагог и психолог всегда найдёт ключик к сердцу ребенка

Дети в России по разным причинам и в разное время нередко теряли своих близких. До революции заботой благотворителей пользовались в основном дети дворянского звания. Конечно, были и приюты призрения для бедноты, которые бывало пополняли уголовный элемент. С большой добротой вспоминали своих учителей дети советских детских домов. 

Фото: commons.wikimedia.org by Пересмешникъ, CC BY-SA 3.0

Сегодня в новой России с этим сложнее. И, к сожалению, никто часто не помянет добром нынешнюю благотворительность. Тем более, что надо помнить тех, кто помог детям, оставшихся когда-то без родительского крова или лишившихся домашнего очага. Было ли это сегодня, вчера или позавчера.

Уходят великие люди, "которых так мало в наш нервный век"

В 1908 году в одном из некрологов было написано: от нас ушла начальница Павловского института — фрейлина Великой княжны Марии Александровны Ольга Михайловна Бутурлина. В её лице ушел великий человек из поколения тех сильным духом людей, "которых так мало в наш нервный век". Как это созвучно уже с нашей эпохой…

Любопытна история женского учебно-воспитательного заведения, которое ведёт начало от Императорского военно-сиротского дома для воспитания детей обоего пола, учреждённого императором Павлом I. Тогда было организовано два отделения: "благородное" (для дворянок, дочерей офицеров), в котором обучали будущих классных дам и гувернанток, и "солдатское" (для дочерей нижних чинов и унтер-офицеров), в котором готовили в горничные и портнихи. Позже оно стало именоваться Павловским институтом.

При этом "благородные" и "солдатские" жили в разных помещениях, ели в разных столовых, гуляли раздельно и ходили в церковь в разное время. А после переезда в новое здание, "благородное" отделение было расширено, а "солдатское" передано в ведение Императорского Человеколюбивого общества и переехало в училищный дом общества.

У Павловского института были подразделения, одним из которых был Закавказский институт, первое в Тифлисе женское учебное заведение (1840). И здесь сироты или малообеспеченные дворянки получали всё: от хорошего ухода, воспитания до образования. Понятно, что речь шла о детстве и подростковом возрасте. И многие девочки, попавшие под колесо истории, слабые болезненные, смогли перенести ломку, которая выпадала на их долю.

Для Бутурлиной воспитанницы никогда не были безликой массой, толпой дисциплинированных воспитанниц. Она сразу вслушивалась в маленькую тоскующую душу и своим чутким сердцем и светлым разумом приходила на помощь новичкам.

Прежде всего она пленила сердце девочек своими словами: "Дети, у меня есть русское имя Ольга Михайловна. Так и зовите меня, а не maman. Мать у вас одна, а я — ваш друг".

Она и выглядела оригинально, даже в те стародавние времена, когда уже появлялись технические новинки, а мода всё больше завоевывала все слои населения. Бутурлина выглядела как старая боярыни из далёкого прошлого. Большие серые глаза глядели прямо и внимательно. Высокая фигура, казалось, никогда не могла изменить своей гордой осанки. Именно она начала новую эпоху в институте.

"Меня интересуют не кубы, а чистый воздух"

В первый же день, обходя помещения, она возмутилась скученности и духоте классов и личных комнат для девочек. Хотя местный ареопаг и сообщил, что "духоты" нет, так как на каждого человека приходится столько-то кубов воздуха, Бутурлина отрезала: "Нет мне дела до кубических вычислений! Я своими лёгкими чувствую, здесь дышать нечем". Она также пристально следила за гигиеной своих воспитанниц в институте.

В частности, зная, что раньше здесь поощрялось ношение корсетов (некоторые модницы даже спали в них), она и здесь принесла революцию. По её словам, корсет, конечно, можно иметь, но до поры до времени, девочки, "спрячьте его, пока окрепнете".

Несмотря на близкое общение с воспитанницами, Бутурлина знала предел и была хорошим педагогом и психологом. Она всегда была полна достоинства, а её авторитет начальницы института был беспределен.

Как-то одна из подопечных девочек, читавшая книгу "Мария Стюарт" Шиллера (запрещённую для прочтения в середине позапрошлого века в женском институте), не заметила вошедшую Бутурлину.

Та, подойдя, взяла книгу, похвалила издание и, вернув, сказала: "Продолжай. Но помни, дитя, я тебе доверяю. Ведь ты не станешь читать "Тайны Мадрида!" Воспитанница признавалась, что "она не в силах была обмануть наставницу, взявши после этого какую-нибудь пустую книжонку".

Она знала душу и понимала характер каждого своего питомца. А потом могла сказать, возвращая дочь матери: "Я возвращаю вам вашу дочь, такой, какой вы мне её доверили. Сохраните её такой же и дальше. Но, конечно, в жизни это будет сделать труднее".

Другая воспитанница вспоминала, что через несколько лет после выпуска она встретила Бутурлину на складе Её Величества в Зимнем дворце. Они собирали вещи для русских защитников Порт-Артура (1904 год).

"Она привлекла меня к себе на грудь и лаской пыталась поднять мои упавшие надежды. Каждой встречей она оправдывала надпись, сделанную на памятной фотографии — "Старый друг О. Бутурлина", — рассказывала девушка.