Первые русские в Японии: как японцы встретили северных соседей

Русские дипломатические отношения с Японией насчитывают не пару сотен лет, а намного больше. Официальные отношения со Страной восходящего солнца у царской России поначалу не складывались из-за нежелания самих японцев поддерживать с кем-либо отношения из иностранцев. Вначале провалилась миссия Николая Резанова в 1805 году, а через несколько лет предательски был даже арестован капитан шлюпа "Диана" Василий Головнин.

Фото: dzen.ru

Мы-то всегда старались мирком, да ладком, а, может быть, надо было пожестче. Как это чуть позже сделали американцы, заставив микадо подписать дипотношения под дулами главного калибра. Да и нынешние военные базы США японцы терпят также под дулами уже ядерных ракет. А уж отнюдь не из-за любви к янки.

Петр I уже знал о "Землях Апонских"

Но наши первые встречи с японцами состоялись задолго до официальных. Хотя и не привели к значительным результатам. Это и понятно. Ведь первые приветствия произносили не послы с верительными грамотами, а простые русские землепроходцы и казаки. Русские поселенцы крайней Восточной Сибири, то бишь "искатели новых землиц", знали о Японии еще в XVII веке. И на чертежах Сибирской земли, которые были составлены тобольским сыном боярским Ремезовым около 1700 года, уже были обозначены "земли Апонские".

Но по японским законам местным под страхом смертной казни было запрещено посещать другие страны. В Японии тогда могли проживать только голландцы, получившие это право ценой огромных унижений и опасностей. Да и проживали они только в одном месте, как в гетто. Но большие гульдены и монополия на японские товары оправдывали все издержки. Голландцы держались здесь твердо.

И все же море и океан, это не твердь земная. Как можно здесь поставить границы или вырыть рвы? Вот и начали встречаться русские и японцы, пусть и случайно, в ходе морских поездок. Так, один из кораблей царицы Анны Иоанновны из экспедиции Беринга уже приставал к острову Иезо (Хоккайдо). В 1779 году здесь стояли на байдарках в Сангарском проливе купец Шабанов со товарищами. А вот с другой стороны, в Иркутске, нередко проживали японцы. Чаще всего те, кто потерпел кораблекрушение у русских берегов. В 70-80-х годах XVIII века здесь была маленькая японская школа. А один японский купец даже начертил карту Японии.

Тогда же в Иркутске проживал ученый Эрик Лаксман, весьма охочий до всего нового. Именно он мечтал, изъездив всю Сибирь, завязать непосредственные отношения с Японией. Правительство Екатерины II пошло ему навстречу. Да и случай представился. В Иркутск доставили несколько потерпевших крушение японских моряков. Доставили их наши промысловики, бившие тюленей в районе Камчатки. Десятки японцев при шторме погибли. И вот в 1791 году следует именной указ генералу Пилю "О установлении торговых отношений с Японией".

Наместник должен был отправить подарки за свой счет, снарядить судно, нанять экипаж. Интересный штрих. Отмечалось, что если не найдутся русские, то можно и из иностранцев, "только не из англичан и голландцев". Посольство на галиоте "Екатерина" возглавил сын Лаксмана Адам, прошедший хорошую школу мореплавания в Охотском море. Якоря бросили на восточном берегу Иезо. Прием русским был оказан хороший. Здесь и решили перезимовать.

Не каждый первый блин будет комом

В течение нескольких месяцев шла переписка с местным губернатором на предмет встречи с правительством и передачи спасенных японцев. К русским было организовано паломничество. Интересовало все: корабль, политическое устройство России, ее величина, товары. Наконец, пришло письмо от императора, который разрешил русским проехать под военным конвоем до главного города острова и там сдать японских моряков.

Но Лаксман заартачился. Мы пойдем в главный город по морю, а не по суше. Так он и поступил. В июле он бросает якорь в Хакодате. Угощенье и прием хороший, но русские в полной изоляции в своем доме. К ним никого, кроме доверенных лиц губернатора, не пускали. В стиле феодальной Азии начался спор об аудиенции у императора. Требование было, для европейской цивилизации XVIII века, неприемлемым. А именно — явиться босиком, а "верительные грамоты" излагать, распростершись ниц или стоя на коленях. Так и не состоялась встреча с императором. И все же первые официальные документы от японцев мы получили. Пусть и через доверенных лиц.

В первом была просто расписка, что, мол, наших японцев мы получили с рук на руки. Вторая была вроде нынешней ноты со строгим внушением. Русские нарушили наши порядки, явившись на вооруженном корабле в порт, где иностранцам быть запрещено (американцы через несколько десятилетий на это просто плюнут). От дружбы с нами японцы отказались. Мол, из "нескольких строк" нельзя понять — кто вы.

Правда, третье письмо было несколько оптимистичней. Одному русскому судну разрешалось раз в год заходить в порт Нагасаки и заниматься торговлей, но оговаривалось "христианская церковь не терпится в японском государстве и потому во время нахождения в японских водах запрещается производить богослужения".

Отправили наше скромное посольство восвояси с почетом. Пусть оно было не совсем удачным, но, как говорится, первый блин отнюдь не был комом. Наше более грандиозное посольство во главе с графом Головкиным в 1804 году в Китай вообще окончилось провалом. Ни одному русскому кораблю не разрешили заходить в порт Кантон (Гуанчжоу).

Но времена тогда Россия переживала непростые, да и своих проблем доставало, чтобы обращать внимание на Дальний Восток. Времена Екатерины закончились, а в Европе уже вовсю разгулялся Наполеон, все ближе двигаясь к границам России.

И все же более поздние достижения наших кругосветок и дипломатические успехи не должны заслонять первых русских пионеров, пытавшихся пробить брешь в традициях феодальной Японии.