Последний парад Валерия Саблина

8 ноября 1975 года на флоте произошло ЧП: большой противолодочный корабль Балтийского флота “Сторожевой”, участвовавший в военно-морском параде в Риге, без разрешения командования снялся со стоянки в устье реки Даугавы и начал движение в направлении Ирбенского пролива.

Командовал кораблем заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Валерий Саблин, который, как выяснилось позже, арестовал командира и нейтрализовал офицерский состав.

Подробности этой истории не разглашались. На всем лежал гриф “секретно”. Правда, просочились слухи о том, что экипаж пытался угнать корабль в Швецию, но помешали авиаторы.

С началом перестройки многие газеты и ТВ вынесли “мятеж” на суд общественности, сравнивая Валерия Саблина с лейтенантом Шмидтом, называя его патриотом, доведенным системой до отчаяния и т. д. В последнее время в прессе вновь появились публикации, авторы которых считают Валерия Саблина безвинно пострадавшим в борьбе за справедливость.

О событиях тридцатилетней давности на “Сторожевом” зачастую пишут люди, далекие от всего тогда происходившего. Что же на самом деле произошло на борту корабля свыше тридцати лет назад? Какова была цель выступления моряков? Кто же он на самом деле, капитан 3 ранга Валерий Саблин? Куда он направлял корабль: в Швецию или в Кронштадт?

С этими вопросами «Правда.Ру» обратилась к очевидцу тех событий вицу-адмиралу Анатолию  Корниенко .

- Мне меньше всего хочется вступать в публичную полемику по поводу событий, произошедших на БПК “Сторожевой” осенью 1975 года. На это есть свои причины. Не хочется ворошить прошлое. Представьте, как переживают пострадавшие командиры, политработники, которым на долгие годы был приостановлен путь роста и перспективы службы. Тень “Сторожевого” преследовала их многие годы. Не хочется тревожить память людей, обманутых Саблиным, с плеч которых были сорваны погоны, а сами они были уволены с флота. Не хочется сыпать соль на раны тех, кто не знал, что творится на корабле, и просто выполнял команды старшего. Свидетелей тех событий становится все меньше, а публикаций на эту тему, порой сильно искаженных, все больше. Не все это выдержали. Ушли из жизни бывший командир корабля капитан 2 ранга Потульный, многие очевидцы. По различным причинам...

- Анатолий Иванович, и все же давайте вернемся к тому, что произошло тридцать лет назад. Насколько мне известно, вы тогда занимали достаточно высокую должность на флоте и были в курсе всех событий.

- В 1975 году я служил заместителем начальника политуправления БФ и хорошо помню события 8 ноября. Около трех часов ночи по тревожному звонку дежурного политуправления прибыл в штаб флота. Там уже находились командующий флотом вице-адмирал Косов, член военного совета - начальник политуправления вице-адмирал Шабликов, начальники управлений флота. Николай Иванович Шабликов сидел за столом, держал в руках три телефонные трубки. Москва требовала доклада, что происходит на флоте. Никто толком ничего не знал. Было лишь известно, что капитан 3 ранга Саблин изолировал командира, часть офицеров и мичманов, сыграл боевую тревогу. Корабль снялся с якоря и идет Ирбенским проливом в открытое море.

Первая мысль, которая всем пришла в голову: где-то вкралась ошибка в суточное планирование. Дело в том, что после военно-морского парада в Риге, корабль должен был идти в Лиепаю для постановки в завод на навигационный ремонт. Но, как показали дальнейшие события, никакой ошибки не было. Просто Саблиным был избран удачный момент. Старший помощник командира корабля, механик, секретарь партийной организации отсутствовали. Часть офицеров и мичманов, кто был не согласен с Саблиным, были закрыты в трюме.

Видя, как развиваются события, старший лейтенант Фирсов незаметно спрыгнул с корабля и добрался до стоявшей на рейде подводной лодки. Доложил оперативному дежурному о намерении Саблина сняться с якоря и идти в Кронштадт. Это случилось в 2 часа 55 минут, и уже в 3 часа 8 минут было доложено командующему и члену военного совета. Как выяснится позже, вечером 7 ноября на БПК “Сторожевой” происходили драматические события.Капитан 3 ранга Саблин зашел в каюту командира корабля капитана 2 ранга Потульного и доложил, что в помещении главного командного пункта творятся страшные беспорядки. «Что именно?» - уточнил командир. «Я прошу вас пройти и посмотреть. Словами это не передать!» - ответил Саблин.

И они вместе пошли на ГКП. Как только командир спустился по трапу в помещение, Саблин закрыл переборку на замок. Тут же находился библиотекарь, он же по совместительству киномеханик, старший матрос Шеин. Саблин приказал ему никого не допускать к командиру и вооружил пистолетом. Осмотревшись в помещении, Потульный обнаружил матрац, одеяло. Здесь же лежала записка: “Извини, я не мог иначе. Придем к месту назначения, ты вправе будешь решать свою судьбу сам”. И подпись: “Саблин”.

- А какие отношения были между командиром и замполитом до этого?

- Отношения между командиром и политработником были нормальные, чисто служебные. Будучи по натуре скрытным человеком, Саблин держался официально, был не очень откровенен. Хотя, подчеркиваю, с командиром у них были дружеские отношения. На концертах самодеятельности корабля они часто пели дуэтом песню “Катюша”.Капитан 2 ранга Потульный пытался освободиться, стучал в переборку: “Скажи, Шеин, ты почему пошел на это? Ведь это преступление, Шеин…”. Старшина 2 статьи Поспелов и матрос Нобиев попытались освободить командира. Вмешались трое пьяных мичманов, и завязалась драка. Потульный остался взаперти.

Личный состав не знал, что командир арестован, вскоре по корабельной трансляции последовала команда: «Офицерскому и мичманскому составу собраться в кают-компании».

Первое, что спросили офицеры у Саблина: «Где командир?» - «Командир приболел. Лежит в своей каюте. Он меня поддерживает. Мне поручил выступить перед вами», - ответил Саблин.

«А зачем ты дал пистолет Шеину? Это же преступление», - возмущались офицеры. «Он без патронов, - отвечал Саблин. - Я собрал вас, чтобы сообщить, что корабль сегодня совершит переход на Кронштадский рейд, и там по требованию экипажа должен выступить один из матросов и заявить, что положение в голодной стране катастрофическое. Нас должна услышать вся страна. Это изложено в обращении “Всем, всем!” и в телеграмме членам Политбюро. Каждый офицер и мичман должен высказать свое мнение».

“За” высказались три лейтенанта и несколько мичманов. Всех, кто был не согласен и выступил против, Саблин и Шеин закрыли в трюме. После этого во время ужина был собран личный состав. Саблин заявил: “Мы пойдем сегодня в Кронштадт для того, чтобы выступить по Центральному телевидению и довести до советского народа как мы живем”.Надо сказать, что Саблин перед каждым отпускником ставил конкретные задачи: изучить, как живут его земляки, родители. Моряки, приезжавшие из отпусков, докладывали замполиту, что в магазинах ничего нет, а дают продукты только по знакомству, и в первую очередь начальникам и руководителям, что в институты, университеты можно поступить только по блату или за большие деньги.

«Вот я учился в училище вместе с сыном адмирала Гришанова, часто бывал дома у его родителей, - рассуждал перед строем Саблин, - у них есть все. Как сыр в масле катаются. Сын Гришанова уже большой начальник, а я - замполит, хоть учились мы одинаково. Но он сын адмирала».

Затем он переходил персонально к каждому стоящему в строю матросу и рассказывал о жизни в его селе или городе и спрашивал: “Правильно я говорю?” или “Согласен ты со мной?”.

- Анатолий Иванович, давайте вновь вернемся в штаб флота. Что здесь происходило?

- В 3 часа 20 минут командующий флотом приказал установить связь с БПК “Сторожевой”. Но эфир молчал. Как показало расследование, Саблин приказал связистам на вызовы не отвечать. Старшина команды радистов мичман Жуков был арестован. И даже в этой обстановке дежурный связист по решению дежурного по связи старшины 2 статьи Рябинкина вышел на связь самостоятельно.

Как дальше развивалась обстановка, зафиксировано в специальном журнале событий. В 7. 39 с ЦКП ВМФ на корабль пошла телеграмма: “Ваша телеграмма ГК ВМФ получена. ГК приказал возвратиться и стать на якорь рейда п. Риги”.С БПК “Сторожевой” ответа нет. В 8.45 на СКР “Комсомолец Литвы” поступил приказ Главкома: “С выходом на визуальный контакт применить артиллерийское оружие с целью остановки корабля. Первый залп дать впереди по курсу, последующие - по винтам.”

В 8.55 на пограничном корабле получили семафор с БПК “Сторожевой”: “Друг! Мы не изменники Родины”. На этом семафор прервался. В 9.05 на БПК “Сторожевой” был передан семафор командующего БФ: “Командиру и замполиту. Требую незамедлительно исполнить приказ Главкома возвратиться в Ригу. В случае возвращения гарантируется безопасность всему экипажу”.

На это был получен ответ, что семафор принял командир отделения сигнальщиков старшина 2 статьи Суровин. На вопрос “Куда следуете?” ответил: “Не знаю, кораблем командует Саблин”. Дежурный связист в ходе расследования пояснил, что открытых переговоров и передач в эфир не было, хотя замполит давал приказание по прямой связи с мостика передать радиограммой текст “Всем. Всем!” Связист эту команду не выполнил. На вопрос, почему он не выполнил приказание Саблина, ответил: "Это было бы прямое нарушение инструкции. Не положено".

- Старшина 2 статьи Суровин сообщил, что не знает, куда следует корабль. А куда он шел на самом деле?

- Поднятые по тревоге корабли Балтийского флота приближались к “Сторожевому”. В воздухе барражировали самолеты. Командный пункт флота внимательно следил за движением корабля. Место нахождения, курс, скорость постоянно уточнялись. В 9 часов утра командиру соединения пограничных кораблей было дано приказание командующего флотом: “БПК “Сторожевой” повернул на курс 285 градусов. Увеличил ход. Отсечь отход в Швецию” В это же время пришел доклад от Ирбенского маяка: “БПК “Сторожевой” - курс 290 градусов, скорость - 18 узлов”. Отметим при этом, что рекомендованный курс на Кронштадт - 337 градусов. Из этой точки до территориальных вод Швеции оставалось сорок три мили, 2,5 часа хода, а до Кронштадта - 330 миль, 18 часов хода. Было ясно, что Саблин ведет корабль в территориальные воды Швеции.

- Извините, Анатолий Иванович, но ведь Саблин заявлял, что вел корабль в Питер, чтобы там обратиться с воззванием к советскому народу.

- А вы нанесите на карту широту 57 градусов 58 минут и долготу 21 градус 10 минут, и вам станет ясно, что на самом деле задумал Саблин. В этот ответственный момент самолеты легли на боевой курс. Командующий флотом вице-адмирал Косов, находясь на КП, держал две телефонные трубки - по одной принимал приказания от министра обороны, по другой давал распоряжения командующему авиацией. Тот доложил, что самолеты легли на боевой курс. В это время на главный командный пункт вбежал начальник оперативного управления контр-адмирал Яковлев и буквально закричал: “БПК “Сторожевой” остановился, товарищ командующий. Необходимо прекратить его обстреливать!”

Как позже выяснилось, матросами на корабле была предпринята вторая попытка освободить командира и офицеров. Несколько матросов проникли в арсенал, взяли оружие, затем освободили командира. Дали ему пистолет и открыли запертых офицеров. Командир ворвался на ходовой мостик, выстрелил по ногам Саблина и овладел обстановкой на корабле. В 10 часов 35 минут на командный пункт флота пришла телеграмма от капитана 2 ранга Потульного: “Корабль остановлен. Овладел обстановкой. Жду указаний командующего флотом”.

Через 20 минут на борт “Сторожевого” высадился капитан 2 ранга Рассукованный, была установлена прямая связь с центральным командным пунктом. Центр приказал доложить обстановку на корабле. Капитан 2 ранга Рассукованный доложил: “Настроение личного состава возбужденное. Зачинщики изолированы. Безопасность по всем боевым частям обеспечили. Прошу “добро” на возвращение БПК “Сторожевой” своим ходом на рейд порта Рига”.

Из Москвы в тот же день прибыла правительственная комиссия во главе с Главнокомандующим ВМФ Адмиралом флота Советского Союза Горшковым, в ее составе - начальник Главпура генерал армии Епишев, начальник политуправления ВМФ адмирал Гришанов, работники ЦК КПСС, КГБ, военной контрразведки. Экипаж был размешен в казарме, взят под охрану. На первом же допросе Саблин, обращаясь к адмиралу Гришанову, заявил: «Не вздумайте сделать меня сумасшедшим. Вы же знаете меня хорошо, я учился с вашим сыном, часто бывал в вашей семье».

На следующий день адмирал Гришанов убыл в Москву. На смену ему прибыл контр-адмирал Сабанеев. После длительного расследования освободили всех офицеров и мичманов. Многих из них разжаловали, других назначили с понижением. Большинство уволили в запас. Матросов и старшин демобилизовали. Осудили старшего матроса Шеина к 8 годам лишения свободы. Саблина приговорили к высшей мере наказания. Всем уволенным офицерам предоставили жилье, жене Саблина в Калининграде выделили квартиру, одно время она работала официанткой в ресторане “Москва”. Сын Саблина поступил в высшее учебное заведение.

- А что произошло с кораблем? Если верить публикациям, то он был сильно поврежден ударами нашей авиации, долго стоял в ремонте...

- К сведению пишущих и читающих. Буквально через несколько дней, как только на корабле был заменен экипаж, “Сторожевой” заправили топливом, погрузили боезапас, продовольствие, он вышел в открытое море, принял участие в учениях, прошел через проливную зону, где пунктуально был зафиксирован и сфотографирован наблюдательными постами блока НАТО. Сомневающиеся могут эту мою информацию проверить в НАТО.

- Анатолий Иванович, то, что случилось на “Сторожевом”, событие уникальное для военно-морского флота. Как же такое могло произойти? Ведь этот вопрос и сегодня будоражит людей, и сегодня многие ищут на него ответ.

- Безусловно, страна тогда находилась в тяжелом экономическом положении. Люди жили плохо. Несправедливости было много, во многих сферах жизни. В том числе и в военной. Но ради достижения сомнительной цели Саблин поставил под угрозу жизнь всего экипажа, у членов которого были семьи, дети, родные. Решение Саблин принял не спонтанно. Он готовился к нему. Заранее. Находясь в длительном плавании, моряки не имели возможности читать газеты, смотреть телевидение, слушать радио, находились в изолированном пространстве. Саблин этим воспользовался.

В кубрике, на боевом посту, в кают - компании он навязывал темы о негативных явлениях в стране, и это давало о себе знать: дисциплина на корабле падала, на боевых постах процветали браговарение, пьянство, карточные игры. Оценок этого явления ни со стороны командира, ни со стороны замполита не давалось, а все скрывалось и замалчивалось. Тематика бесед, радиопередач, демонстрация кинофильмов - все подбиралось избирательно - только теневые моменты. Только очернительство...

- Значит, и в тот вечер Саблин не зря подобрал для демонстрации кинофильм “Броненосец Потемкин”.

- Какой фильм в тот день смотрели моряки, я уже не помню. Но то, что не “Броненосец”, могу утверждать на сто процентов. Согласно имеющимся документам, фильма с таким названием на корабле не было...

- БПК “Сторожевой” длительное время находился на боевой службе, заходил на Кубу. Почему Саблин не поднял мятеж, когда корабль плавал у берегов Америки?

- Он это просто не смог бы сделать. Корабль на боевой службе полностью укомплектован офицерами, рядом чужие берега. Экипаж не обманешь пустыми обещаниями типа “идем на рейд Кронштадта”! Да за такие крамольные слова его просто выбросили бы за борт. Он выбрал удобный момент. Сейчас некоторые хотят оправдать Саблина. Видят в его авантюре чуть ли не призыв к перестройке.

Другие говорят, что это был смелый поступок, не каждый способен на такое. Да, в определенной степени смелый. Но чем он отличается от действий террористов, они тоже ради достижения цели идут на смертельный риск. Но при этом ставят под удар сотни других жизней. И что, их оправдывают, защищают, поют в их честь оды или провозглашают национальными героями?

А чем отличались действия Саблина от действий тех, которые угоняли самолеты, взрывали транспорты с людьми на борту? Да ничем. Саблин изолировал командира, офицеров, мичманов. С неукомплектованным кораблем, без квалифицированного обслуживания боевых постов, с оружием и боеприпасами на борту вышел в открытое море. Это могло привести к катастрофе, напрасной гибели экипажа. Это геройский поступок? Это смелые действия?Это был авантюризм человека, опиравшегося на противоправные действия. Он нанес удар по тем людям, с которыми служил, по существу, предал их.

В стране, где в отдельных изданиях проявляется больше заботы о тех, кто изменил присяге и закону, чем о людях, честно выполняющих свой долг, трудно взывать к чести и порядочности. Но к преступлению Саблина я отношусь, как относятся к таким людям, начиная с времен Древней Руси, - клятвоотступник.