В мирное время власть быстро забывает своих героев. Вот и Суворова тоже забыли

20 апреля (по старому стилю) 1800 года в Петербург через Нарвскую заставу въехал запыленный дормез. У дома графа Хвостова из него осторожно вынули на руках тщедушного маленького старичка, который стонал от малейшего неосторожного толчка. Таково было возвращение генералиссимуса Суворова после славнейшего его ратного подвига — Альпийского похода 1799 года против французов.

Фото: wikipedia.org

"Боже мой, почему я не умер в Италии?!"

Весь предыдущий год вся Европа только и говорила о Суворове. Целый год его встречали с блестящими триумфами, где только он не появлялся. Не было знаков отличий, орденов, званий, которые ему бы не возлагали монархи того времени. Даже сам русский император Павел, который вновь ввёл в своей армии прусский образец, всячески выражал Суворову признательность за то, что он поднял славу русского оружия на недосягаемую высоту. Казалось, что 70-летнего старика за его заслуги и дома ждёт великолепный приём. Ан, нет. В российской столице его ждала опала. Ему запретили являться во дворец.

Годы брали своё. Тяжёлые походы отняли здоровье, а тут ещё и негаданное несчастье — монарх не принимает. Суворов окончательно слёг. Узнав о безнадёжном состоянии полководца, Павел посылает к Александру Васильевичу любимца Суворова — Багратиона. Последний вспоминал, что после того, как сообщил Суворову о внимании монарха, тот отрывисто проговорил, пока ему натирали виски спиртом и давали нюхать лекарство: "Поклон мой… в ноги… царю сделай… Пётр. Ух, как больно!". И, застонав, Суворов снова впал в бред.

Полководцу действительно было больно, открывались новые болячки, а он нередко восклицал: "Боже мой, почему я не умер в Италии!". Но иногда ум его прояснялся, он говорил о государственных делах и о политике, но никогда с его стороны никто не слышал упрёка в сторону императора. После того, как пришёл священник, Александр Васильевич заметил:

"Долго гонялся я за славой — всё мечта. Покой души у престола Всемогущего".

Последние дни его беспамятства были особенно тяжелы. Он бредил, порывался встать, много бормотал. Близкие рассказывали, что он грезил былыми походами, военными командами, битвами. 6 мая (18 мая по новому стилю), во втором часу дня, в день Иова многострадального, кончилась жизнь великого Суворова. Тело набальзамировали, комнату закрыли чёрным крепом. К дому графа допускали для прощания всех желающих.

Похороны были 12 мая. Современник писал:

"Выносили графа Суворова на печальной колеснице с приличным церемониалом Его Особы, в сопровождении великих князей Александра и Константина Павловичей. Государь встретил Суворова на углу Гостиного двора и, пропустив процессию, вернулся во дворец".

В мирное время власть быстро забывает своих героев

Великие князья провожали Суворова вместе с полками, артиллерией, музыкой и развёрнутыми знамёнами до самого места упокоения полководца. Впереди офицеры несли 18 подушек с орденами полководца. 24 человека несли траурные факелы. Потом высокое духовенство, певчие. Полки, игравшие печальную музыку, стояли по обе стороны дороги, вплоть до Невского монастыря. Полки остановились за монастырём, произведя беглый огонь и пушечную стрельбу.

Отметим, что скорбь народная была всемерной, хотя ни в официальных источниках, ни при царском Дворе её не выражали. Никто из придворных даже не решился сказать надгробного слова. Зато на могильной плите была сделана простая надпись "Здесь лежит Суворов". Имя человека, заслугам которого во многом обязана Россия как прошлого, так и современная.

5 мая 1801 года в Петербурге торжественно открылся памятник Суворову. Этот памятник проектировался ещё во времена Павла I, который приказал его посвятить швейцарскому походу русской армии. Поэтому Суворов здесь изображён, прикрывающий итальянские короны и папскую тиару. Академик Козловский отлил памятник, а новый царь Александр I торжественно открыл его. Первоначально этот памятник стоял у Инженерного замка, а потом был перенесён к Мраморному дворцу. Современники писали:

"Вот и всё, что было сделано для увековечивания памяти великого русского полководца".

От себя напомним, что уже немало памятников Суворову было украдено, уничтожено или отправлено на металлолом в неонацистской Украине или прорумынскими националистами Молдавии. Хотя, и те, и другие, как и многие европейские страны, обязаны своей независимостью военному гению Суворова.

И в наш циничный век нам не понять, почему плакали провожающие Суворова в последний путь под песню Бортнянского "…в крови Бога водворится". А люди всё шли проститься с полководцем, вспоминая, что "лежал на катафалке в гробу, обитом малиновым бархатом с золотыми кистями и серебристыми галунами. Вокруг на 18 табуретах на бархатных подушкам лежали ордена и прочие регалии. Вокруг с зажжёнными подсвечниками стояли дежурные офицеры". Их ждут ещё войны с турками, шведами и нашествие двунадесяти языков Наполеона. Выстояли.