В 1812 году Москву сожгли не русские, а французские войска

В день основания столицы Российского государства все москвичи рванули за город. Погода была хорошая. Да и как-то скромно сегодня на официальном уровне прошёл юбилей Бородинского сражения 1812 года — 210 лет. Можно скинуть это, конечно, на непростые времена в "королевстве датском", что, впрочем, не помешало советской власти под носом у гитлеровцев провести военный парад на Красной площади 7 ноября 1941 года.

Куда бедному русскому горожанину податься

Вероятно, у русских и на Западе будут идти бесконечные споры, кто же победил в битве при Бородино. Но главный герой российской авантюры, Наполеон, уже давно подвёл итог эти спорам:

"Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми… Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано французами наиболее доблести и одержан наименьший успех".

Куда уж дальше.

В июле 1812 года генерал-губернатор Москвы граф Фёдор Ростопчин начинает пропагандистскую деятельность против вторжения в Россию Наполеона. Издаются листовки с сообщениями из армии, печатаются карикатуры на вторгнувшихся в Россию французов и с ними "двунадесять языков". Полмиллионная армия — это немало.

В конце августа, после сообщений об итогах сражения при Бородино, началась эвакуация Москвы. 100 тысяч подвод перевезли в безопасное место почти всё население тогдашней второй столицы Российской империи. Понятно, что речь шла о людях. А сколько ценных вещей — картин, мебели и прочего оставалось для рвущихся в Москву французских мародеров.

В Москве были взорваны несколько продовольственных и военных складов, но русские святыни — иконы Иверской, Смоленской и Владимирской Божей матери были отправлены с бережливостью во Владимир.

В Москве осталось лишь несколько тысяч человек.

В новой России с подачи Запада уже давно идёт русофобская война, типа: по приказу Ростопчина были выпущены все преступники, которые якобы не только грабили помещичьи дома, но жгли всё, что им попадётся под руку. Российскую историю уже 30 лет переписывают, заполняя ею и учебники наших детей, при этом получая неплохие гонорары из карманов госбюджета.

А банальный вопрос: почему Наполеон вошёл в "несожжённую Москву"? Тем более, что тогдашняя тёплая осень поспособствовала бы "красному петуху" от так называемых банд Ростопчина. Ведь в Москве не было ни МЧС, ни других брандмейстеров, все ушли — новых "историков" не интересовало. Мы нагадили, а вы разбирайтесь.

Но Москву Наполеон получил в целости и сохранности. Что и дымилось, так это трубки в зубах французских солдат.

От табачной трубки горят и столицы

А получил Наполеон великий город. Город, куда входили варвары с Запада. Бонапарт писал жене:

"Я не имел представления об этом городе. В нём было 500 дворцов, столь же прекрасных, как и Елисейский, обставленных французской мебелью с невероятной роскошью. Много царских дворцов, казарм, больниц".

Может, Бонапарт и преувиличил количество дворцов, но Москва была стародворянской и купеческой, и поживиться здесь оккупантам было чем.

На Западе всегда приписывают пожар Москвы Растопчину. А мы же, по словам Льва Николаевича Толстого, припишем — изуверству французов.

Прав был русский классик, когда писал:

"Деревянный город, в котором при жителях-владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нём нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско?"

Действительно, Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.

Всё-таки, давайте, будем русскими, пока ещё у нас есть Москва. А французам оставим Варфоломеевскую ночь.