Интервью руководителя поискового отряда "Дон" Павла Золотарева

Сейчас часто можно услышать о том, что молодежь пошла не та: историей родной страны она не интересуется и особых патриотических чувств не испытывает. Руководитель поискового отряда "Дон", полковник полиции в отставке Павел Золотарев, побывавший в гостях у Pravda.Ru, такие мнения опровергает. Школьники из его поискового отряда — настоящие патриоты.

Фото: Источник: фотоархив Pravda. Ru

— Павел Митрофанович, почему вы стали этим заниматься? Как все началось?

— Этот вопрос часто задают поисковикам, но сложно на него ответить. Это все приходит не откуда-то, а возникает внутри каждого человека. Память о наших погибших воинах, о дедах и прадедах как-то изнутри приходит. Тогда человек начинает заниматься этой работой. Занимаются по-разному: одни в поле, другие в архивах, дома, кто как может.

Я лично пришел в поисковую деятельность еще школьником. Мое родное село в Воронежской области с августа 1942 года по январь 1943 года находилось на линии фронта. Там постоянно шли ожесточенные бои, погибло много наших советских воинов и воинов противника. Гуляя, мы постоянно натыкались на артефакты, предметы вооружения и на останки советских солдат. И настал тот момент, когда мы начали осознавать, что это кости наших защитников. Вот так мы, по сути дела, и пришли к поисковой работе.

— Вы служили в МВД. Поисковая работа как-то была связана с вашей профессиональной деятельностью.

— Желание продолжать поисковую работу осталось, а всплеск произошел, когда мои дети пошли в школу. Я предложил создать в школе музей и поисковый отряд. В моем подразделении нашлись неравнодушные, которые изъявили желание там работать. В итоге сложился поисковый отряд из сотрудников милиции и школьников. Начали в 1999 году, а более активная работа пошла с 2002 года. Человека нельзя заставить заниматься поисковой работой, он сам должен прочувствовать. У меня сын вырос в поле, 9-летний внук уже шесть сезонов выезжает со мной.

Я всегда говорю: приятно, что все люди выезжают в поле не по принуждению, а по зову сердца. Вместе с детьми часто выезжают и родители. А выехав раз в экспедицию, они уже забывали, что такое Юг, Египет или Турция. Приходит время, только солнышко пригрело, уже звонки: Павел Митрофанович, а когда мы снова поедем? Сейчас наш отряд состоит из 17 сотрудников московской полиции и 19 школьников школы-гимназии 1476.

— Из других школ к вам дети попасть могут?

— Да. Кто к нам обращается, мы со всеми работаем, всех принимаем. Важно найти останки солдата и перезахоронить их. Но главное сейчас — это наша молодежь. Когда молодые люди соприкасаются с такими вещами, которые мы находим в поле, ему не надо говорить о патриотизме, они сами все это прочувствуют, начинают своих родителей порой воспитывать в патриотизме.

Родители нынешних учеников — это как раз те, кто учился в 90-х годах, и что греха таить, мы это поколение во многом потеряли в смысле патриотического воспитания. Сейчас школьники уже больше понимают в патриотизме, чем их родители, и мы стараемся работать не только с детьми, но и с родителями, приглашать их в экспедиции. Это довольно удачно получается.

Вахты памяти планируются и проходят от 7 дней до 20 дней. Группы формируются из тех кто может поехать на весь период или какую-то часть времени. Часто сотрудники полиции не могут поехать надолго, поэтому начинают экспедицию одни сотрудники, а завершают другие. Но на момент перезахоронения стараются все всегда присутствовать. Также и у учеников бывают какие-то другие дела, они куда-то уезжают. Но, в основном, кто работает постоянно в отряде, заранее планируют поездки в экспедиции. План мы составили еще в январе.

— Есть какая-то государственная поддержка вашей деятельности? Или все держится на чистом энтузиазме.

— Большей частью поисковое движение всегда было на энтузиазме. Но после того, как Владимир Владимирович Путин выступил в Волгограде и с высокой трибуны сказал, что надо уделять должное внимание поисковым отрядам и поисковикам, к нам сразу отношение изменилось.

Мы находим останки солдат, а все остальное ложится на местную администрацию. Порой бывают такие удаленные районы, что сложно проводить там мероприятия. Но к большой нашей радости, все всегда проходит на самом высоком уровне. Местные власти находят средства, помогают спонсоры.

В любом случае, работая в экспедиции, тем более поисковой, мы должны проинформировать военкомат, полицию и другие службы. Потому что, работая в поле, мы находим взрывоопасные предметы, соответственно, все это должно изыматься и уничтожаться. Этим занимается МЧС и полиция.

В зимний период мы проводим беседы с будущими участниками экспедиции, читаем лекции, рассматриваем вопросы, на что обратить внимание, как проводить раскопки. Действительно, это все очень опасно. Поэтому мы доводим до детей, что нельзя торопиться в этой работе. Никогда ребята не выходят в поле одни, обязательно только со взрослым. Как правило, это два ребенка и один взрослый, а порой бывает наоборот — пятеро взрослых и с ними идет четверо детей.

Если мы работаем приборами и видим, что в земле — металл, значит, нужно быть аккуратными. Начинаем откапывать потихоньку. Если видим, что это осколок, тут ничего страшного, если мина, то детей сразу убираем, вызываем МЧС. Они практически всегда работают рядышком с нами. Они сразу приезжают, все это забирают и уничтожают.

— Когда поисковый отряд находит некие артефакты или останки, что происходит дальше?

— Наша работа очень близка к археологической. Если что-то находим, то не действуем по принципу "сразу откопал или выдернул". Мы все это тщательно зачищаем, начинаем смотреть. Каждая находка порождает массу вопросов. Нужно определить, чьи это останки — советского воина, итальянского воина, немецкого?

Это можно определить по остаткам обмундирования, личным вещам погибшего, по предметам, которые находятся рядом. Советские воины имели капсулы — так называемый смертный медальон, в котором находится записка с информацией об этом человеке.

Если этот медальон хорошо закручен, то записка сохраняется отлично, если он немножко отвернут, то там труха. Но все равно понятно, что это наш советский солдат. Также солдаты еще подписывали ложки: если они есть, то по ним можно узнать. Если есть православный крестик или какие-то награды, тоже понятно, что это советский воин.

Иностранные государства, которые участвовали на стороне Германии в войне против Советского Союза, тоже имели свои опознавательные знаки. Мы находили венгерские, итальянские, французские опознавательные знаки. Исходя из найденных материалов, занимаемся дальнейшим поиском, ищем родственников. Это обычно занимает очень много времени.

Хотя был случай, когда мы в Смоленской области работали, позвонили в Москву ребятам и передали информацию о бойце со Звенигорода. Они тут же поехали в Звенигород. В течение полутора часов уже нашли родственников. В этой могиле было два человека. Второй — его родственник. Они вместе воевали, и было письмо, чтобы их вместе похоронили в одной могиле.

Прислал письмо их боевой товарищ. Мы звоним в Курскую область. Дедушка, которому 95 лет, был еще жив. Найденные были торжественно перезахоронены в Звенигороде у Мемориала Славы.

Но это редкость. Обычно на две сотни бывает только один опознанный, к большому сожалению. Только мы перезахоронили за все года уже около пяти тысяч человек.

Больше всего наш отряд "Дон" работает в Воронежской области на Сторожевском плацдарме. Мы его отрабатываем полностью вот уже на протяжении 10 лет. По итогам раскопок мы написали Книгу Памяти. Делали выборку по архивам, отовсюду, где что смогли, и здесь включено более 4 000 фамилий погибших на Сторожевском плацдарме.

Сейчас мы уже работаем над фундаментальным трудом, потому что там погибло огромное количество солдат. Только наших где-то около 50 000. А наступая с этого плацдарма, в плен было взято больше солдат противника, чем под Сталинградом. Этот плацдарм сыграл решающую роль в Великой Отечественной войне, в том числе помог в разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом. Наши войска сковали столько войск противника под Воронежем, что те не смогли перебросить их на Сталинград.

— Ведь этот плацдарм даже назван — Сталинград на Среднем Дону.

— Да, уже в сводках Совинформбюро в то время так говорили. Кстати, там участвовала в сражении 25-я гвардейская стрелковая дивизия, в составе которой воевал артиллерист Игорь Панганис.

Когда уже все остальные погибли, пушка была разбита, он со связкой гранат бросился под немецкий танк. Танк был взорван и уничтожен, венгры повернули. Ему присвоено звание Героя Советского Союза. Его подвиг и биография описаны в нашей книге "Подвиг сержанта Панганиса". Он жил в Москве, на Старой Басманной.

Мы собрали огромный материал, у нас — прекрасный архив, воспоминания ветеранов, которых уже нет. Они ушли из жизни, но их письма, их записки, в которых они делились впечатлениями еще в 80-90-е годы, сохранилось у родственников. Мы все собрали, к 70-летию этого плацдарма все обобщили и выпустили книгу "Сторожевский плацдарм". Это — весточка из того далекого времени. Здесь собраны воспоминания ветеранов, которые сражались на этом плацдарме. Это мемуары не военачальников, а солдат, которые из окопов видели войну. Сейчас мы работаем над вторым томом данной книги. В школьном музее много еще интересного собрано.

— В поисковики идут в основном мальчики? Или девочки тоже есть?

— Девчонки еще активнее мальчишек. Конечно, им немножко полегче. Мы не заставляем их лопатами копать. Мы их направляем на кухню, но они сами рвутся в поле.

— Значит, не все у нас плохо с патриотизмом, люди приходят, занимаются важным делом, приносят реальную пользу.

— Я всегда говорю: Молодежь у нас хорошая, просто нужно к ней ключик найти!

Интервью к публикации подготовил Юрий Кондратьев

Читайте также:

"Обнимая небо крепкими руками"

Патриотичное кино — прыжок в прошлое

Сюжеты ВОВ крадут? Нет, опошливают

Как научить патриотизму, да и можно ли

Мифы и правда о блокадном Ленинграде

Как Сталин оттягивал начало Второй мировой

Беседовала