"Великое искусство трогает душу, а не нервы"

Насколько приемлемы товарно-денежные отношения для культуры? Возможно ли рублем поверить гармонию и тайну искусства? Эти проблемы обострились в последние годы, когда отечественную культуру захлестнул вал коммерческих поделок. Что делать? Об этом беседа главного редактора Pravda.Ru Инны Новиковой с доктором философских наук, ведущим научным сотрудником Российского института культурологии Людмилой Булавка.

— Людмила Алексеевна, давайте начнем с определений. Какие отличия между культурологией и искусствоведением?

— Я не буду сейчас давать академические, научные определения, но, если образно, скажем так, искусство — это как жемчужина, культура — это раковина, в которой зарождается искусство. Скажем, рисует ребёнок солнце, домик, папу с мамой, конечно, это не искусство. Но это культура. Поэтому не все обретает свою художественную состоятельность, чтобы называться искусством, но является культурой.

— Конкретный пример — сейчас модна так называемая инсталляция перформансов, когда происходят совершенно дикие, немыслимые действия, те же Pussy Riot. Что это, культура?

— Вы знаете, да, культура, некая ее составляющая. Но какая? Бижутерия тоже блестит, как драгоценный камень. Это такая имитация культуры, которая на самом деле прикрывает рыночную сущность этого явления. Надо четко понимать, что сегодня культура стала рынком. Такого не было никогда. Это значит, что сегодня культура потеряла свою сущность. А в чем ее сущность? А в том, что культура не является просто слепком жизни. Потому что нас волнует не то, что на картине написан дуб или лицо красивой женщины. Нас волнует, как художник увидел природу, человеческое лицо.

— Конечно, как он это увидел, и как он это изобразил.

— Совершенно правильно. И как он это изобразил. Почему я говорю, рынок посягнул на сущность культуры? Потому что культура сегодня, я скажу, может быть, очень грубо, обрела такое проституирующий момент — понравиться, чтобы ее продали. Отсюда все эти эффекты, инсталляции.

— Фотография с тараканами африканскими… Я не знаю, о чем это говорит, о какой сущности бытия, о каком смысле…

— Культура сегодня стала, прежде всего, рынком эффектов и рынком, скажем, знаков. Вот на аукционах, старины сейчас приоритетным критерием искусства является подпись того, кто делает экспертизу данного вида искусства, данной картины, например.

То есть это рыночный знак — иерархия художественных экспертов, экспертов по искусству, причем это рыночная иерархия прежде всего. Бесспорно, там есть люди, которые прекрасно знают искусство. Но даже те, кто там находится, пытаются ориентироваться на рыночную конъюнктуру.

— Если говорить о произведениях искусства, все-таки это та сфера, в которой участвуют люди образованные, понимающие, чувствующие, ну, как минимум интеллигентные люди. Я помню ваше высказывание, что рыночные отношения в искусстве стали очень опасны. Я это суждение переношу на более приземленные виды, на наше замечательное кино, которое теперь определяется кассовыми сборами. Вот один из последних фильмов "Сталинград". Я его не смотрела, чтобы не расстраиваться. Прочитала отзывы, в которых многие пришли к выводу, что это русофобский фильм. Очень много отзывов от ветеранов, историков, от экспертов об ужасном качестве фильма, а вокруг рапортуют о великолепных кассовых сборах, и получается, что это главное. Вот в этом-то наша беда: мы теперь фильмы оцениваем по кассовым сборам.

— Я не берусь судить об этом фильме, я не видела. Но я видела документальные кадры, документальные фотографии Сталинградской битвы и лица среди этого ада, человеческие лица. Не жесть в лице солдат, как сегодня делают фильмы о Великой Отечественной, что иногда трудно отличить, где лицо фашиста, а где лицо советского солдата. Везде жесть. Везде показана технология силовой схватки, поединка той и другой стороны. Но посмотрите на фотографии, на лица советских солдат во время войны. Это уставшие, измученные, но они улыбаются, когда перед ними выступают артисты, они помогают друг другу.

Вот эта война измеряла меру человечности людей в этом аду. И Сталинградская битва показала эту человеческую сторону. С моей точки зрения, по крайней мере, те кадры, которые я видела в качестве рекламы, они…

— Надо отметить, что берутся рекламные кадры определенного свойства.

— Да, конечно, но, вы знаете, если сравнить кадры из фильма "Хроники пикирующего бомбардировщика" и несколько кадров из фильма "Сталинград", я не вижу человека. В фильме "Сталинград" я не вижу интонации и внимания, обращенного к человеку. Я вижу очень сильный эффект, который воздействует физически… Как говорят, великое искусство должно воздействовать на душу, а не на нервы. А здесь я вижу мощный технологический эффект, который, конечно, на меня будет воздействовать, но я хочу видеть человека.

— У нас, мне кажется, изменилась тональность книг и особенно фильмов. Раньше в фильмах сначала шли какие-то прелюдии, рассказы о людях, которые будут участвовать в самом действе, о природе, об обстановке, о городе. Масса каких-то фактов, которые сначала вроде даже скучно смотреть, но ты должен включиться в это действо для того, чтобы потом участвовать и принимать то, что тебе покажут, и то, над чем ты будешь переживать и как-то оценивать. И мы привыкли вот к такой тональности. Американская тональность другая, сразу, на третьей минуте максимум ты должен завлечь зрителя, иначе он убежит, заснет, съест свой гамбургер и уйдет. И этот метод пришел ведь и в наш кинематограф, когда нужно максимально быстро завлечь, иначе… "кина не будет".

— Вот то, что вы сказали, это как раз и подтверждает, что сегодня доминирует в искусстве. Нельзя говорить, что только это, в нашем отечестве наверняка есть замечательные работы. Но сегодня доминирует рыночная ориентация, скажу, рыночная оптика, которая сводится к смене одного эффекта другим. Пиф сменяется пафом, паф сменяется пифом и так далее.

Но возьмем такой мультипликационный фильм, как пели вдвоем львенок и черепаха.

— "Как львенок и черепаха пели песню", да, замечательный мультфильм.

— О чем этот детский фильм? Мультфильм имеет свою драматургию: два героя пытаются найти общую интонацию, чтобы спеть песню. Потому что в культуре главное — интонация. Вот когда не знаешь даже языка, а ты смотришь иностранный фильм, то даже это не смертельно. По интонации, с которой говорят главные герои, или как звучит интонация той музыки, которая сопровождает фильм, я могу понять драматургию, по поводу чего здесь плачут, страдают, смеются, о чем этот фильм.

Я вспомнила нашего известного музыковеда, который писал даже теории интонаций. Потому что интонация выражает развитие отношений. Вот настоящее искусство… Я не искусствовед, могу только говорить как человек, который занимается философией культуры.

Настоящее искусство содержит в себе ту пружинку, которая начинает разворачиваться в драматургию. Отношения, которые развиваются. Зритель, включается в это отношение… А по поводу чего эти отношения? По поводу того, почему надо выигрывать шапку, как в фильме "Девчата" или нет. По поводу того, бросить эту бензоколонку в фильме "Королева бензоколонки" и уехать, устроить свою жизнь или наладить здесь. По поводу того, как два председателя колхозов, в "Кубанских казаках", решают этические проблемы…

— Про любовь там же вообще-то.

— Можно переманивать в качестве жениха невесты лучшего работника из того колхоза или нет? То есть везде решаются этические проблемы. Но по поводу чего, здесь может быть все, что угодно построить. Как в замечательном фильме "Тишина", который сделал Басов. Вся драматургия строилась на столкновении отношений.

— На основе некоего конфликта.

— Конфликта, совершенно точно. И если этого нет, то появляется просто пиф-паф, пиф-паф. Эти эффекты не интересны, потому что когда я вижу на сцене МХАТа (сейчас уже так не называется этот театр) в "Мещанах" горит сапог у одного из персонажей, мне скучен этот эффект. Потому что если вы хотите меня удивить, у меня воображение, как у зрителя (я не про себя говорю, а про любого зрителя), может быть намного богаче. И он представит еще что-то более фантастическое. Но соревнование таких фантазий мне неинтересно.

Если нет этой драматургии, причем должна быть везде — в живописи, в музыке… Мелодия всегда является художественной логикой развития. Так вот, если нет этой драматургии становится скучно.

— Имеется ввиду хорошая мелодия.

— Конечно, мелодия, как некий закон музыки, он является выражением художественной драматургии музыкального произведения. А сегодня мелодии нет. О чем, кстати, говорит много Дашкевич, великий композитор. А потому что мелодия — это и есть раскрытие отношений, а этих отношений часто в современных произведениях нет.

— Давайте возьмем такую тему, о которой много спорят, "Черный квадрат" Малевича. Большинство же народонаселения подходит и говорит "ну и чего, за что миллион-то заплатили". А я у вас читаю о том, что это нечто идеальное, которое говорит о разрушении, об окончании страны… Или я что-то неправильно поняла. Какая драматургия в "Черном квадрате"? Почему он стоит так дорого?

— Насколько "Черный квадрат" Малевича является искусством, для меня спорный вопрос. Я не берусь сейчас доказывать научно, в какой мере это не искусство или искусство. Это явление культуры, которое, что показывает? По-моему, "Черный квадрат" Малевича был создан в 1915 году.

— Первая мировая война.

— Идет Первая мировая война. Вот эта развернувшаяся бойня, которая унесла более 10 миллионов жизней во имя чего, задается вопрос. Более того, эта война стала еще выражением распада трех опор Российского самодержавности, царской России. Каких? Семьи, частной собственности и церкви.

— Семьи?

— Я сейчас попробую объяснить. Лев Толстой, его поступок, когда он уходит из Ясной поляны, уже догадываясь, что он своим уходом обрекает семью на вечный конфликт. Великий художник покидает Ясную поляну. Это ведь Толстой покидает не просто свое поместье, он покидает родовое гнездо, где его семья. Это не просто развод, знаете, говоря современным языком, со своим дворянским гнездом. Этот уход выразил конфликт. Потому что семья в патриархальном смысле, которая держалась вот на тех основах, на которых она держалась, на домострое, на частной собственности и так далее, она распадалась. Эта семья больше держаться не могла. Капитализм разрушает патриархальную семью. Мы наблюдаем это сегодня.

— Ну, особенно в Европе.

— Другой вопрос, она разрушает ту форму семьи, патриархальную форму, которая была. Не сам институт семьи, а саму форму этой семьи, этого института, того конкретно исторического…

Если возвращаться к "Черному квадрату". Распад самодержавной России, черный квадрат показал факт распада, это отрицание, но он не показал альтернативу. А с моей точки зрения, искусство всегда несет альтернативу. Вот есть в философии такое понятие "идеальное" не с точки зрения там литературного языка, когда под идеальным понимается совсем некое совершенство. Вот говорят, идеальная чаша или идеальная картина, идеальное телосложение. Я говорю про идеальное, как ту форму, которая выражает противоречия этой реальности.

Вот с моей точки зрения, "Черный квадрат" Малевича зафиксировал распад, но он не выразил эти противоречия. Раз… И главное, "Черный квадрат" не выразил альтернативы.