Свобода слова разрушает или созидает? Почему сегодня безапелляционные суждения в средствах массовой информации, направленные против России и ее государственности, считаются прогрессивными? Что такое удушающий либерализм в прессе? Об этом в прямом эфире "Правды.Ру" размышляет известный публицист, декан Высшей школы телевидения МГУ Виталий Третьяков.
— Очень часто приходится слышать такие суждения — на Западе журналисты исключительно честны в отличие от продажной в большинстве своем российской прессы, там неподдельная свобода слова, а не видимость, как в нашей стране…
— В Конституции записано — свобода слова в разделе, где перечисляются права, свободы всех граждан страны. На мой взгляд, cвобода печати, ограниченная, неограниченная, существует всего для трех категорий граждан. Это политики, представители правящего класса. Богема, интеллигенция, эстрадные звезды, писатели, театральные деятели, кто чаще всего мелькает на экране телевизора. И сами журналисты. Согласитесь, это меньшинство общества, хотя и серьезное по статусу.
Но когда наступление на свободу печати происходит, реальное или мнимое, то сразу слышен крик: "Вы лишаете всех граждан нашей страны свободы". Да не всех граждан, в первую очередь, тебя лишают трибуны. А что ты с этой трибуны несешь? Я бы кое-кого из ныне действующих так называемых медийных персон законодательно бы лишил свободы выражаться. В первую очередь, дураков.
— И журналистов тоже?
— Ну, не всех. А составлять черные списки. Я всю московскую журналистскую тусовку и не тусовку, главных редакторов знаю лично, поэтому скажу, что среди них есть люди, которых я не хочу и не буду ни читать, ни смотреть. И даже, если вдруг, они напишут правду, то можно задуматься, а почему они эту правду сказали… Нет ли за этим чего-нибудь второго.
— А проблема, знаете, в чем? Проблема в том, что их много со своими комплексами и проблемами, и они так громко и безапелляционно навязывают свои проблемы нам.
— Согласен. Я привожу такой пример студентам и молодым журналистам. Когда Путин пришел к власти, стал президентом, я еще активно работал главным редактором "Независимой газеты". Так вот, ругать, критиковать президента Путина ли, Ельцина или Медведева, Горбачева это просто и очень выигрышно. При существовании-то института свободы печати. Я их всех лично знал или знаю, у меня масса претензий к каждому, к каждому свое отношение, я обо всех и писал.
Но это не интересно мне, как читателю. Я столько видел критических статей о Путине, но я там ничего нового не нахожу. Я спрашиваю у молодых журналистов, а что интересно? Вы получили задание от редактора написать критическую статью о Путине. Значит, первое, вы должны его раскритиковать за то, за что никто его еще не критиковал. Можно перечислить, что Путина справедливо критикуют за это, это и это, но поскольку это все правильно, но банально, я на этом останавливаться не буду. А сейчас я вам выдам такую критику, какую еще никто не выдавал. И дальше вы начинаете писать свое оригинальное.
Это профессиональный шаг вперед по отношению к тому, что сделали другие, но лучше сделать еще и следующий шаг. Следующий профессиональный шаг — изложив все, задаться вопросом и ответить на него. Вот я, человек, который так прекрасно понимает недостатки политики Путина. А смогу ли я то, что считаю нужным, сделать, окажись я на месте Путина?
Путин же такой же человек из плоти и крови, как мы. Ты сидишь у тебя куча телефонов и гигантская страна, а в ней гигантское количество начальников со своими интересами. И как с помощью этой самой пресловутой вертикали или горизонтали реализовать свое правильное решение, уже не Путину, а тебе, автору данной статьи? Возможно ли сделать так, как ты предлагаешь? Или может быть выяснится, а чаще всего так и бывает, что, дав одну команду, получаешь результат противоположный или вообще ничего не получаешь. Почему? Да потому, что люди, которых, к примеру, избрали по демократическим процедурам, игнорируют твои указания. Тогда, логично, ты начнешь отменять выборы, назначать своих родственников, знакомых, сослуживцев… Это, кстати, не очень утрированная ситуация. Мало кто способен не просто говорить: "Это плохо". И не просто предлагать то, что хорошо бы сделать. Пресловутая конструктивная критика тоже мало, что дает.
— Иными словами, если ты не знаешь, что делать с Россией, то и не пиши, не критикуй.
— Нет. Во-первых, как известно, есть законы в той или иной профессии. Вот у юристов — закон суров, но он — закон. Пусть мир рухнет, но правосудие восторжествует.
В журналистике тоже есть закон. Сейчас судьба бумажных газет проблематична, но, тем не менее, газета остается. Газета должна утром выйти. Вот пусть мир рухнет, но газета должна выйти. И она, конечно, не может выйти с белыми пятнами.
Я называю журналистику оперативной и актуальной политологией, социологией. Разница в том, что политолог, социолог может через неделю свой сдать доклад, а журналист должен каждый день.
Один из моих профессиональных рецептов: пишите прямо противоположное тому, что пишет большинство. Это довольно спекулятивный прием, но он очень эффективный. В данном случае его можно использовать позитивно: если все критикуют Путина, либо вы углубитесь в этой критике так, куда еще никто не доставал, либо дайте то, что прямо противоположно этой критике, но не является похвалой.
— Виталий Товиевич, сегодня все журналисты критикуют Путина. Я вспоминаю времена, когда была чеченская война, и наши журналисты, особенно НТВ, преуспевали в этом, что бегали по позициям боевиков и посылали "замечательные" репортажи о том, как они борются за свободу. А федералы — это были почти враги народа. Была такая свобода. И Ельцин… Не было никакой информационной политики, к Ельцину не было ни одной претензии у журналистов. А сейчас у нас, судя по публикациям в некоторых СМИ, такая страшная ситуация… У нас сейчас так душат журналистику… Меня спрашивают, как на вас давят? Я не знаю, как на нас давят.
— Я помню те времена, помню тех журналистов, помню моих журналистов, которые работали на Северном Кавказе и в Чечне в тот момент, помню, кто и что писал, и кто руководил всей федеральной пресс-службой.
Это время очень сильно на меня повлияло, как на главного редактора, как на журналиста. Я написал серию статей "О демократическом лозунге поражения собственного правительства в войне". Вот именно с того момента я окончательно разочаровался в том, чем является в известных нам примерах так называемая демократическая Россия, демократическая либеральная журналистика. Это не значит, что там ничего хорошего, но в целом, как институт…
— Сегодня получается, что те журналисты, которые выступают за целостность страны, они, по мнению их коллег, являются врагами свободы слова. Я могу назвать фамилии — Дмитрий Киселев, Маргарита Симонян, Аркадий Мамонтов — они вызывают трясучку у либеральной журналистики, да и Вас не забывают, почему?
— И я знаю хорошо тех, у кого они вызывают трясучку. И тех, и этих я видел в разных ситуациях. А некоторые у меня работали. А когда у вас работает человек, то вы его узнаете с разных сторон, и с профессиональных, и с человеческих.
Я считаю, что некоторые в буквальном смысле сходят с ума. У меня лично к Путину множество претензий, к Путину как к президенту — еще больше претензий. И он о части из них знает, поскольку мы разговаривали, он тексты мои читал и смотрел передачи. Но я вижу, как люди, которые, возможно, видят еще больше недостатков, и справедливо, настолько они возгораются к нему ненавистью, теряют контроль, они в буквальном смысле сходят с ума.
Ладно бы, они ненавидели патологически Путина — это была бы шизофрения, но она была бы направлена только на Путина. Но ведь они переносят это на всю страну. Люди часто ненавидят Россию.
Всякий человек, который начинает называть Россию пошлыми словами, для меня не существует как журналист, и очень часто как человек — тоже. Но как журналист — безусловно.
— При этом, как я заметила, очень часто нелюбовь, скажем так, к России свойственна журналистам, не всегда состоятельным профессионально…
— Сегодня существуют две противоположные тенденции. Первая: журналист профессиональный, полупрофессиональный, квазипрофессиональный, не может не быть за максимальную свободу слова, свободу печати, СМИ, хотя бы потому, что это есть поле его профессии. Если оно сужается, то журналист теряет работу — ему негде печататься и нечего печатать. Ему негде получить информацию. Поэтому журналист без свободы печати, не существует.
И второе важно учесть. Дело в том, что главным ограничителем свободы печати во внешних проявлениях является государство. Это всегда так.
Другое дело, что в конституции многих стран написано о свободе печати, а через ряд статей написано о запрещении разжигания такой-то ненависти. Сейчас всюду экстремизм. Под экстремизм все что угодно можно провести, политкорректность, гомосексуалистов не назови плохим словом — тебя вообще из профессии выкинут.
— А государство, которое призвано ограничивать всякого рода моральные девиации, оказывается главным врагом у либеральных журналистов.
— Сейчас мы видим вирус антигосударственничества. И этот вирус мутирует в такую заразу, от которой не избавиться, в то, что можно назвать русофобией. Именно сторонники такого подхода ненавидят Россию, в том числе и в СМИ, которые формально принадлежат государству или гоударственным компаниям. Некоторые прямо об этом говорят. Некоторые косвенно — "вот там теплее, там лучше, свободнее … Представьте, я пришел к вам и стал рассказывать, какие у меня плохие отец и мать. И вообще моя семья — дерьмо. Вряд ли бы выдержали со мной такой эфир. Да вряд ли вообще захотели со мной общаться впредь — зачем человек, который так плохо говорит о своих родственниках, даже если они плохие, ну что он это все тащат на публичное обсуждение? Вот на меня эти люди такое же впечатление омерзения производят.
Я не хуже их знаю недостатки России. И могу доказать, что Россия — выдающаяся страна с выдающейся историей. Мечтали нас обогнать, обыграть многие. От того, что проиграли, от этого комплексы неполноценности, от которых не могут избавиться веками. Есть сторонники исторически проигравших и в нашей журналистике. У них вся свобода слова сводится к тому, что последние 15 лет они объясняются в ненависти к России.
Я предлагаю специально для таких на телевидении завести 15-минутную рубрику-трибуну "Клеветникам России" по пушкинскому известному стихотворению.
— Это как минутка гласности раньше была.
— Все имеют право на свободу печати, в том числе и телевизионную, самую мощную. Вы ненавидите Россию? Пожалуйста, у вас есть возможность высказаться на Первом канале или на России-1.
— А как же статьи за разжигание расовой, национальной и прочих, прочих розней? У нас кроме свободы слова есть ответственность за свои слова, о чем забывают…
— Я этому всему не верю. Я слишком опытный человек в жизни, в профессии. История человечества — это история революции, восстаний и бунтов. И вдруг выпускается статья, запретить призывы к революции. Ну, запретим. Но это не отменит ни бунтов, ни революций. Так создана история. Остальное — лицемерие, политкорректность…
— Запад с политкорректностью, с их толерантностью стоит уже на краю пропасти.
— Как-то девушка Европа, которую Зевс крал в виде быка, быстро постарела и, судя по всему, отчасти сошла с ума. И сейчас сама себя и свое молодое поколение ведет в пропасть. То есть, молодое поколение сдуру говорит ересь об однополых браках, а "старушке" в виде парламентов, правительств нужно быть поумнее молодежи. Но Европа уже в том возрасте, когда маразм превалирует над мудростью.
Вот почему я говорю, что теория общественного прогресса — это очень коварная теория. Не всегда нужно бежать за лидером, если лидер бежит в пропасть. А уж тем более в этом случае опасно быть впереди лидера, обогнать его, потому что ты-то свалишься, а лидер в последний момент, увидев, что ты свалился, остановится.
Сейчас, со всей этой гомосексуальной агрессией, я бы сказал, что нам навязывают, это экспансия, агрессия. Европа бежит в пропасть. И что нам нужно? Быть европейцем в этом случае? Да я лучше с азиатами побуду. Тем более, что у России собственный ум есть, а уж тем более — не нужно их опережать в этом. А у нас слово "евро" все подчинило — евроремонт, европолитика…
— Мне кажется, мы уже ушли от пиетета перед понятиями с корнем евро — европолитикой, евроремонтом.
— Мои студенты в дискуссии, на семинаре, в разговоре употребляет это дурацкое — в цивилизованных странах…
— Они так еще говорят?
— Говорят. И газеты почитайте, все говорят. Я им отвечаю, стоп! Я даю тебе три минуты, и докажи мне, что Россия — менее цивилизованная страна, чем, к примеру, Бельгия, Финляндия, Швейцария, Франция, Чехия, Болгария. И человек замолкает. О чем дальше говорит, все сводится — к биде, унитаз, обои…
— Колбаса, наверное. Или они уже не знают этого?…
— Все это сводится к евроремонту. Но евроремонт твоей индивидуальной квартиры — это одно, а когда нам говорят, что евроремонт России как цивилизационного оригинального субъекта мировой политики нужно сделать, я отвечаю, извините. Вы что, идиоты? Сделайте в своей квартире все, что угодно. А что вы хотите отремонтировать в России? Достоевского? Пушкина? Евроотремонтировать Шаляпина и всех остальных? Нет, не надо. Это гиганты. А вы — лилипуты. И вам, лилипутам, мы дадим этих гигантов ретушировать и ремонтировать?