Интервью с гидротехником Алексеем Беляковым

Когда в нашей стране происходит очередной потоп, мы задаем вопросы, отчего, почему и что с этим делать. Бедствие на Дальнем Востоке вновь сделало эти вопросы актуальными. Корреспондент "Правды.Ру" в прямом эфире нашего канала выяснил точку зрения доктора географических наук, кандидата технических наук, инженера-гидротехника Алексея Белякова.

— Новость, которая не сходит со страниц газет и репортажей на телевидении — наводнение на Дальнем Востоке. Многие помнят Крымск — наводнение, которое унесло десятки жизней и вызвало большой резонанс в обществе. Теперь — Дальний Восток: многие люди потеряли свои дома. Почему это произошло? Это природа либо человеческий фактор?

— Это неадекватное на протяжении десятилетий поведение правящих кругов. Вспомните наводнение на Кубани в 2002 году. Здесь проявляется, в этих наводнениях, одно и только одно: дефицит водохранилищ в стране. В бассейне Амура для защиты населения от привычных муссонных наводнений - два водохранилища — Зейское и недавно появившееся Бурейское. Два! А должны быть тысячи, а может и десятки тысяч.

Читайте также:     Наводнение проверяют на коррупцию          

— Было такое мнение, что наводнение в том же Крымске спровоцировано какими-то открытыми шлюзами. Возможен ли этот вариант? Вот вы как специалист можете сказать, что это мог кто-то спровоцировать?

— Нет, здесь провокации быть не может. В Крымске наводнение произошло из-за мостовых переходов железной и автомобильной дорог. Мостовые переходы, которые пересекают речные поймы, они сами как плотины, и когда их водопропускные пролеты засоряются каким-то мусором, как это произошло в Крымске, прорыв этих мусорных плотин ведет к наводнению. Водохранилище ни при чем — наоборот, если бы это были не мосты, а плотины, по которым проходили бы мостовые переходы, тогда можно было бы своевременно открывать и закрывать затворы.

— Все-таки, почему произошло наводнение именно на Дальнем Востоке, и можно ли было его предотвратить?

— На Дальнем Востоке наводнение произошло только лишь потому, что пошли типичные муссонные летние ливни. Они вызывают паводки на реках, эти паводки очень быстрые, понимаются достаточно высоко, но ведь это же случайный процесс. Выпало больше — поднялась вода выше. А средств для предотвращения — нет, водохранилищ-то в бассейне нет. Негде аккумулировать избыточную воду. Я скажу больше — всюду есть еще защитные дамбы, но у нас даже в водной стратегии записано, что защищенность населения от наводнений оценивается протяженностью дамб, приходящихся на одного человека. Но они ведь ни от чего не защищают.

Они стесняют русло, и соответственно паводок, который разливался бы по пойме в естественных условиях, проходит и создает наводнение. Вот почему приходится наращивать эти самые дамбы мешками с песком и так далее. Но наводнение 2002 года на Кубани показывает, что эти самые так называемые защитные дамбы были причиной длительного наводнения, разрушения домов, уничтожения всей растительности, потому что образованная этими дамбами чаша наполнилась водой, и стояло на 3 почти метра выше, чем уровень воды в Краснодарском водохранилище. Она стала стекать с затопленной территории, только когда в дамбе прокопал экскаваторщик провал. Вот такова двусмысленность этих самых защитных дамб. Они не защищают, а могут принести бедствие еще хуже.

— Так какой же выход из этого положения?

Для защиты населения от наводнения нужно строить плотины. У нас почему-то это вдруг перестало быть понятным. У нас плотин в стране нет. Ведь водохранилища создаются плотинами. И если в Китае, в соседнем Китае перевалило уже за 25 тысяч штук больших плотин, а в Российской Федерации — 62. Чем перехватывать вот эти самые паводки?

— Тогда возникает вопрос о гидроэлектростанциях. Ведь именно для их функционирования нужен мощный напор и масса воды. Как здесь совместить экономические задачи по выработке электрической энергии и опасность затоплений?

— М ы не ставим тут задачу, как она ставилась на протяжении десятилетий комиссией ГОЭЛРО, которая постулировала необходимость концентрации напора, чтобы была наибольшая мощность гидростанций — выработка. Мы же ставим задачу привести в порядок всю реку. Зарегулировать реку, чтобы спасти людей от наводнений — наводнения тоже бывают достаточно вредными. Например, выше впадения Москвы-реки, выше Коломны возможно создание 3-4 водохранилищ, которые бы регулировали сток, а ниже — низконапорные гидроузлы, которые не затапливают поймы. А на поймах — пожалуйста — занимайтесь сельским хозяйством и так далее. Все-таки при проектировании каскада все эти вопросы абсолютно решаемы, и лишнего затопить просто невозможно.

— То есть строение такого сооружения не влечет за собой затопления и, соответственно, переселения огромного количества людей с обжитых территорий?

— У нас есть термин — низконапорный гидроузел — это тот, который не затапливает пойму. Посмотрите, по плотинам-то по этим еще и мостовые переходы провести и при каждой плотине сделать гидростанцию, а каждый киловатт-час выработанный гидростанцией — это сбережение 330 граммов сложного топлива с соответствующим сокращением выброса всякой дряни в атмосферу. Просто сформировалась очень жесткая неприязнь со стороны общественности к самим идеям регулирования стоков водохранилища, неприязнью к самой идее устройства плотин на реках. Спрашивается, мосты можно на реках устраивать, а почему плотины нельзя? Вот это табу надо каким-то образом ломать, потому что иначе в этой стране просто не жить. Реки перестали быть водными коммуникациями, соответственно все грузы идут только автомобильным и железнодорожным транспортом, люди страдают от наводнений, а другого способа защиты, кроме регулирования стоков водохранилищ, просто нет. Люди страдают от отсутствия или от низкого качества воды. Все это решается только плотинами и водохранилищами, и больше ничем.