Ответ на статью об армии Александра Черницкого

"Армия — любимая дочь или падчерица?" Под таким заголовком была опубликована статья Александра Черницкого. В ней автор изложил точку зрения на причины негативного отношения к армии, исходя из своего личного опыта. Наш корреспондент, бывший офицер-подводник Андрей Михайлов, исходя из своего богатого личного опыта, категорически с ним не согласен.

Фото:

Читайте также: Армия — любимая дочь или падчерица? 

Напомню: Александр Черницкий — публицист, политолог, журналист. На его счету и литературные премии и дипломы инженера-химика, психолога и журналиста, а также исследования в области наследственной шизофрении и коррекции половой ориентации.

С мнением Александра Черницкого я категорически не согласен. Согласен только с одной фразой, которой, собственно, и закачивается его яркая статья: "…Все должно у нас наладиться, обязано наладиться. И с приграничных подступов, и с удаленных чужих баз нам грозят ракетными пальцами. Эти вызовы встречать придется достойно — во всеоружии!".

По-видимому, ему дико "повезло" в жизни столкнуться именно с армейским негативом. Но любое мнение нужно уважать — что я и делаю. Хотя, собственно, и мне ничего не мешает объяснить свою точку зрения на причины сугубо позитивного отношения к армии и флоту, исходя именно из личного опыта.

А опыт этот богат, поверьте. 17 лет в военно-морском флоте сначала СССР, потом России. Став после пятилетнего курсантства офицером, ни дня не служил на берегу — 12 лет исключительно в плавсоставе, в "механических войсках", то есть в электромеханических боевых частях атомных подводных лодок различных проектов. Сталкивался, поверьте, со всем тем негативом, с которым сталкиваются все без исключения офицеры-подводники. Негатива хватало. А все равно отношение к флоту и к армии в целом сугубо позитивное.

"Кто в армии служил, тот в цирке не смеется" -- фольклор поразительно меток. С другой стороны, по-моему, абсолютно противопоказана армейская и особенно флотская служба людям без чувства юмора. Ведь юмор и ирония, а также самоирония — как бы антикоррозийная добавка в бронебойном сплаве военного характера. Ну, начнем, как говорится, сначала.

Итак, 1983 год. Лейтенант Михайлов после окончания Севастопольского Высшего военно-морского инженерного училища назначен на опытную атомную подлодку "Андромеда", которая проходит глубокую модернизацию на Севмаше в Северодвинске. Ее в советские времена еще называли "Дармоеда"-- столько денег съедали затяжные испытания нового ракетного комплекса "Метеорит-М". Который, в конце концов, после смерти главного конструктора комплекса, так и не был доведен до ума.

Первое лейтенантское впечатление — грозный взгляд командира Николая Александровича Валильщикова. В глазах его написано: что бы такое лейтенанту поручить, чтобы "загнулся". Лодка завтра уходит в море на испытательные ракетные стрельбы, а тут — лейтенант, "зеленый", как тепличный огурец. Ни допуска, ни опыта. Проблема…

Короче, на третий день службы вместо выхода в море повез я из Северодвинска в дисбат в Росляково, что под Мурманском, двух матерых уголовников, которых неведомо как призвали на флот, да еще на новейший атомоход. Дали им по два года дисбата за мордобой. Дубасили молодых матросиков почем зря. Зачем-то дали мне пистолет.

Правда, предупредили: ты, мол, особо пистолет не "свети", спрячь подальше, чтобы твои уголовники не прознали. А то, мало ли что… И еще предупредили как о факте: когда они сбегут с поезда, тут же ступай в отделение транспортной милиции, пиши заяву, давай телеграмму в часть и возвращайся с богом. Лишь бы сам живым остался.

Как удалось довезти злодейских уголовников до Росляково — отдельная песня. Тема для кровавого триллера. Так или иначе, когда я сдавал их коменданту дисбата, имевшего откровенно зверский вид, они словно вздохнули с облегчением. Как удалось сделать так, чтобы они не сбежали, не напились или не украли что-нибудь в вагоне — военная тайна.

А когда лодка пришла из морей и я предстал пред ясны очи командира, тот очень удивился. И, прямо скажем, явно меня зауважал. Вроде бы собирались снаряжать для сопровождения супостатов пятерых офицеров с оружием, а тут один лейтенант… И с дальнейшей службой проблем, в общем-то не было.

Правда, когда возникала необходимость сопровождать "груз 200" (а, увы, подводники гибли — в основном не на службе, а по "бытовухе"), то вопроса о том, кого послать, у командования не возникало. Так же не возникало вопросов, кого поставить "обеспечивающим" личный состав в новогоднюю ночь (лихие матросы-подводники в береговой казарме "затаривались" спиртным основательно и представляли собой жутко гремучую смесь). Ну да ладно.

Увы, случилось страшное: мне удалось хорошо освоить, так сказать, воинскую специальность. А на ком обычно "ездят" на флоте? Правильно, на том, кто хорошо везет. И довелось мне столько времени провести в море, что до сих пор скулы сводит. "Пересаживали" с борта на борт разных гаджиевских субмарин, не давая порой сходить домой между выходами в море. Дикий темп службы, кошмар прикомандирования к разным экипажам, в которых никого лично не знаешь, месяцы и даже годы "без берега"…

И ничего, не сломался. Зато звание капитана 3 ранга получил первым из училищного выпуска. Как говорится, "нас дерут, а мы крепчаем". Если бы не юмор, не выдержал бы. И сейчас писал бы не о том, как люблю флот, а о том, как плохо в армии. То есть писал бы о том, о чем писал мой оппонент Александр Черницкий.

Было так трудно, что порой хотелось плакать, как маленькой девочке. Но до сих пор ночью снятся отсеки, пульты, трубопроводы, всякие помпы-насосы, горячая стальная палуба в реакторном отсеке… И, кажется, посади меня сейчас за пульт, отправь в море — и без труда вспомню все, что было, и с техникой справлюсь, и все будет хорошо. Руки все помнят, как говорится. Помнят уже практически на генном уровне.

Но парадокс — именно те дикие годы "без берега" сейчас вспоминаю как лучшие годы жизни. Потому что была какая-то, без пафоса, святая цель — защита Родины. Были сослуживцы, с которыми до сих пор дружим. И пусть и Родина поменялась, и флот уже не тот, и кораблей стало гораздо меньше и океаны они бороздят реже. Уважение к военной службе все равно осталось. И вообще — кто занимался реальным и нужным хоть кому-то делом, про армию плохо не скажет.

Александру Черницкому не повезло, ему не пришлось тянуть профессиональную военную лямку, держать в руках настоящее оружие, ошалевать в отсеках, тухнуть в танке. Потому об армии он пишет, как о чем-то противном. Мне повезло. И была мысль оспорить заголовок: Армия — не дочь и не падчерица. Это, опять же без пафоса, мать. Но, это все-таки полемика.

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"