Интервью председателя Общества потомков участников Отечественной войны 1812 года Виссариона Алявдина

В гостях у главного редактора "Правды.Ру" Инны Новиковой Виссарион Алявдин, председатель Общества потомков участников Отечественной войны 1812 года. Главный редактор и хранитель истории поговорили о 200-летнем юбилее победы над французами, развеяли немыслимые слухи о Наполеоне и Кутузове и обсудили спекуляции на тему Отечественной войны 1812 года.

— Виссарион Игоревич, я тут узнала, что Общество потомков участников Отечественной войны 1812 года было одним из первых культурно-исторических обществ в Советском Союзе. Оно появилось по случаю 150-летней годовщины Отечественной войны. И якобы наши военачальники благосклонно отнеслись к идее создания такого общества. И вот здесь я удивилась. А что, кто-то был против создания вашего общества? Почему нужно было какое-то политическое решение?

— Политическое решение — это, конечно, громко сказано. Но надо заметить, что предшествующая советская эпоха, к сожалению, не очень способствовала тому, чтобы такое общество официально существовало. Я уже не говорю о том, что до Великой Отечественной войны выйти с такой инициативой было просто невозможно.

— А почему так происходило? Кто был против?

— Дело в том, что в советское время оспаривалось почти все, что было связано с дореволюционной историей, то есть до 1917 года. Хотя все эти исторические периоды и изучались, считалось, что наша страна начала жить в 1917 году.

— Даже к Илье Муромцу были вопросы…

— Да, ко всему были вопросы и, в частности, к Отечественной войне 1812 года. Это происходило в 20-х — 30-х годах прошлого века. Был такой историк Покровский. Так вот он стоял на стороне Наполеона (правда, с большевистских позиций). Он говорил, что Наполеон должен был победить, так было бы лучше для нас всех. А тут, понимаете, русская мракобесная монархия выиграла войну.

Так ведь Наполеон тоже был императором.

Он был буржуазным императором, а буржуазный строй прогрессивнее феодального. Вот с такой меркой они подошли к Отечественной войне 1812 года. Они рассуждали так: у нас был феодализм, а во Франции — прогрессивный капиталистический строй. Поэтому нам лучше было сдаться Наполеону. И тогда бы у нас, возможно, быстрее произошла Великая Октябрьская социалистическая революция.

— Это какой-то нонсенс. То есть в то время стихотворение Лермонтова что ли не читали?

— Его не считали необходимым читать, особенно в школах. Оно, конечно, не было запрещенным, но вот подобный пафос, пафос любви к отечеству, мог начинаться только с 1917 года. Поэтому каждый подобный герой до 1917-го воспринимался с некой опаской, надо было разобраться, кто он по социальному происхождению. Например, если он дворянин, значит, очень его воспевать не надо. И все это было вопреки здравому смыслу.

Например, Александр I был обвинен во всех грехах: он якобы был бездарным и только мешал. В советское время делался упор на то, что мы победили в Отечественной войне 1812 года только благодаря народным партизанам. И вот тут и произошла дикая подмена, потому что на самом деле слово "партизан" в понимании 19 века и, скажем, начала 20 века — это отдельные части партии ("партия" — от французского слова "часть"), которые отряжались от регулярных войск и должны были нападать на гарнизоны, отбивать обозы. Это была нормальная, более или менее принятая форма борьбы с противником. Возможно, не все ее применяли, но тем не менее это было.

Кстати, Наполеону это очень не нравилось: он возмущался и требовал, чтобы мы правильно воевали. Он хотел нас поставить в другие правила игры.

— То есть народных отрядов как таковых в действительности не было?

— Народная война тоже имела место и народные отряды были, но они выполняли роль неких отрядов самообороны. В то время крестьяне таким образом защищались от мародеров. Это была самооборона. Хотя было несколько очень крупных отрядов, которые могли бороться даже с большими французскими частями.

— Но вот эти перегибы в оценке Отечественной войны 1812 были, наверное, только до Великой Отечественной войны. Потом-то все несколько изменилось?

— Да, такой абсурдный взгляд на войну, о котором я рассказал, был у довоенных историков. После Великой Отечественной, если вы помните, появились орден Кутузова, орден Суворова. В самый разгар войны, в самое критическое время Сталин все-таки понял, что нужно обратиться к самому главному — к патриотизму русского человека.

Читайте также: Всеволод Чаплин: Спад культуры беспределен

— Но сейчас тоже все далеко не так гладко в этом вопросе. Сейчас много фальсификаций истории Отечественной войны 1812 года. Да и вообще много исторических спекуляций. Уже говорят, зачем фашистов побеждали. Заявляют, что в концлагерях было хорошо.

— Про ВеликуюОтечественнуювойнуещекак-топобаиваютсяговорить, а вот про войну 1812 года не боятся. Я думал, что все это вранье осталось где-то в прошлом, на уровне наполеоновской пропаганды 1812-1813 годов. Но когда читаешь подобные перепевы в нашей прессе, книгах, то это, мягко говоря, шокирует. Особенно сказки про то, что Наполеон собирался освободить наших крестьян. Как будто ему делать было нечего. Он шел с одной целью — ему нужно было стать единоличным хозяином Европы. Да, он действительно не собирался колонизировать Россию, однако он собирался расчленить ее слегка, отбросить подальше к Уралу.

Есть и другие перегибы. Например, если при советской власти мы писали, что победили при Бородине, то теперь мы сладострастно рассказываем, что были разгромлены при Бородине. Хотя известна и зафиксирована элементарная вещь: Бородино — одна из тех битв, в которой не решилась судьба ни одной армии, ни другой (в истории есть и другие подобные битвы).

— И Наполеон, и Кутузов отправили депеши о победе…

— И оба были правы. Еще здесь хочется вспомнить знаменитого историка, военного теоретика того времени Клаузевице, который писал, что дело не в том, чтобы захватить укрепление в бою (это он не про Бородино писал, а вообще анализировал), задача — сохранить армию или нанести непоправимый урон армии, что Кутузов и сделал. Он нанес при Бородине непоправимый урон французской армии.

— Про Кутузова, кстати, тоже много занятных статей появляется.

- Да, пишут, что он и медлительный был, и Наполеона побаивался. При этом забывают, что Кутузов был одним из первых военачальников, который взял штурмом Измаил. Это было под командованием Суворова. Кутузов в то время был простым офицером, а не генералом. И вот Суворов тогда назвал его своей правой рукой. "Хотя он был на левом фланге, он был моей правой рукой" — известная фраза Александра Васильевича. И, кроме того, Кутузов был человеком очень разумным. Вся эта его так называемая медлительность привела к тому, что он при минимальных людских потерях разгромил армию, превосходящую по силе в несколько раз. Кутузов берег солдат, а Наполеон — нет.

Вместе с Кутузовым вспоминают недобрым словом и Александра I. И угрюмым он якобы был, и трусливым.

— Это все неправда. Как верховный главнокомандующий он был очень мудрый. Причем забыто несколько принципиальных вещей. Например, именно Александр I разработал (вместе с Барклаем, конечно) тайный план ведения войны, который Барклай потом и реализовывал. Говорят, что вот Барклай отступал, самовольно привел врага к Москве. Но это опять-таки вранье. Барклай так спокойно это делал (конечно, относительно спокойно), потому что это был план, одобренный государем императором. Не каждый монарх того времени взял бы на себя такую ответственность, то есть принять решения о том, что мы будем отступать и никакого генерального сражения у границы не будет. И все это при такой группировке, которую собрал Наполеон.

И, кстати, решение о том, чтобы все-таки "добить" Наполеона и дойти до Парижа, принадлежало именно Александру I. Хотя Кутузов и многие другие говорили, что, может быть, не стоит ("вот сейчас Пруссию освободим, австрийцам поможем, и хватит). Но Александр прекрасно понимал, что ничего не хватит. И время доказало его правоту. Если Наполеон эти свои 100 дней умудрился отыграть, то представляете, если бы его оставили в Германии, в Италии нетронутым. Он бы завтра опять всю эту заварушку устроил.

— А какие есть еще подмены исторической правды, касающейся войны 1812 года?

— Меня до глубины души возмущает, когда начинают говорить о так называемом "цивилизованном" пребывании французской армии в России и "варварском" пребывании русской армии в Париже. Это гнусная ложь. В Париже вообще никого не грабили. Я сейчас не говорю про пожар. Пожар — вещь сложная, там до сих пор не понятно, что произошло.

— Что, зашли в Париж, сказали "здравствуй, Франция" и ушли? А как же законы войны, когда на три дня отдают солдатам город на разграбление.

— Вот Александр Павлович, будучи истинным европейским монархом (чего не скажешь о некоторых других персонажах), запретил даже близко трогать Париж. И офицеры, и солдаты за все расплачивались деньгами. Часть наших солдат, особенно молодых, конечно, не удержалась, наделала долгов, которые были лично возвращены Александром I. Он всем лавочникам заплатил уходя.

А вот то, что французы творили в Москве, вполне сравнимо с поведением немцев во Второй мировой войне. Например, французы в Москве пытали священников. И не просто пытали, а замучивали до смерти. Они выпытывали информацию о тайниках со спрятанными святынями. Естественно духовенство не готово было отдавать на поругание кресты, оклады икон. Ведь Успенском соборе Кремля стояла плавильная печь, куда французы отправляли святыни, переплавляя их в золотые и серебряные слитки.

— Самое удивительное, что подобными историческими подменами занимаются не только там какие-то любители сенсаций или откровенныефальсификаторы,ноипоройсерьезныеисторики.Вчем причина здесь?

— У многих наших историков (не у большинства, слава богу) есть определенный психологический комплекс. Дело в том, что в советское время (особенно в семидесятые — начале восьмидесятых) любили безоговорочно говорить: мы победители, мы хорошие; Наполеон плохой, а Кутузов замечательный. И многим такая советская пропаганда надоедала. У людей, особенно молодого возраста, возникал определенный внутренний протест. Особенно когда начитаешься, сколько там хорошего Наполеон во Франции сделал.

Я сам увлекался Наполеоном, считаю его очень яркой фигурой. Однако нужно все-таки анализировать, не нужно заигрываться.

— Ну, это же хорошо, что мы одержали победу над сильным полководцем, а не слабым. Это же плюс для нас.

— Да, это точно. Я вот никогда не говорил, что Наполеон был бездарным или не великим. Просто надо понимать, что он наделал. Тем не менее отмечу, что он допустил целый ряд ключевых ошибок, которые ставят под сомнение его действительно универсальный гений. Хотя он, конечно, был талантливым полководцем.

— Виссарион Игоревич, хотелось бы с вашей помощью развеять еще один миф о войне 1812 года. Этот миф, насколько я знаю, придумали англичане. Я имею в виду утверждение о том, что войну 1812 года выиграло не русское оружие, а русский мороз. Хотя ведь осень 1812 года была очень теплой…

— Да, осень была действительно очень теплой. А эта история про Генерала Мороза — отчасти английская, а отчасти французская выдумка. Ну, с англичанами в данном случае все понятно. Они у нас всегда те еще союзники…Когда мы оказываемся в союзе с англичанами, ничего хорошего не жди.

Что касается французов, то они тоже активно популяризировали эту теорию, потому что бедным маршалам и генералам надо было как-то сохранить лицо. При этом все забывают и о теплой осени (хотя те же французы в своих мемуарах пишут о теплой осени), и о том, что все кульминационные бои состоялись, когда снега еще не было.

— Виссарион Игоревич, такой еще вопрос. Вот мы все знаем про битву Бородино, знаем про Малоярославец, Смоленск. Но я слышала мнение, что это не самые, может быть, удачные образцы военного искусства. Якобы куда большего внимания заслуживают Ельня, Клястицы…Почему эти битвы не так известны?

— Вы знаете, этому есть объяснение и с военной точки зрения. Оно заключается в том, что эти сражения (пожалуй, за исключением Клястиц) уже кардинально не влияли на ход военных действий. А вот за Клястицы действительно обидно. Во-первых, Клястицы — это 100-процентная победа русского оружия (в отличие от бородинской битвы, где можно действительно дискутировать о том, что был какой-то ничейный результат.

Мы выиграли битву под Клястицами, и последствия этой битвы были довольно серьезными — было подорвано движение на Петербург.

Читайте также: "Конец света наступит из-за дураков"

— Но почему об этом никто не говорит?

— Эта битва была не такой крупной. А Бородинская битва была одной из кровопролитных в истории. Такие сражения не забываются. Также интересно, что Бородинская битва осталась в народной памяти как победа. И не потому, что была какая-то там пропаганда, а потому, что была продемонстрирована сила духа русского народа. Это было настолько непривычно для Наполеона. Не зря говорят о неком моральном поражении Наполеона. И в конечном итоге Наполеон не смог решить свою главную задачу. У него было две цели — разбить нашу армию и добиться заключения мира. Он не разбил армию и не получил мира.

— В этом году мы громко отпраздновали 200-летие победы над Наполеоном. И это говорит о том, что победа 1812 года до сих пор важна для нас. По-вашему, какие главные уроки мы извлекли из этой войны?

— Самый главный урок, который преподнесла нам Отечественная война 1812 года, касается идеи национального единства. 1812 год показал, что когда власть, вся элита государства, церковь, народ едины, то даже перед лицом страшной угрозы страна непобедима. Во всяком случае, русский народ. Ведь вспомним, что тогда в стране было множество социальных, экономических и политических проблем (изживавшее себя крепостное право, коррупция, интриги во власти и т. п.). Тем не менее народ, элиты отложили все это в сторону и стали спасать страну.

Я считаю, что это главный опыт, который мы можем использовать, которым мы можем руководствоваться. Когда же это единство нарушается, то Россия летит в тартарары. И примеры тому — "смутное время", а также революция 1917 года. Поэтому единство — это главный наш оплот и главный наш национальный ресурс.

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"