История русского генерала Якова Петровича Кульнева

Русский генерал Яков Петрович Кульнев, друг Дениса Давыдова, бесстрашный гусар и опытный командир, стал первым военачальником, погибшим в войне 1812 года. Но его гибель не была напрасна. Благодаря его подвигу русские смогли разгромить под Клястицами превосходящие силы противника, после чего тот не смог вести активных действий на северном фланге.

Фото:

Прежде чем начать разговор о подвиге генерала Кульнева, напомним нашим читателям о том, что в ходе трехдневного сражения под Клястицами было остановлено наступление корпуса маршала Николя Шарля Мари Удино (Nicolas Charles Marie Oudinot) на Санкт-Петербург. "Правда.Ру" уже подробно писала об этом. После этой победы высший свет столичного общества назвал генерал-лейтенанта Петра Христиановича Витгенштейна, будущего светлейшего князя, "защитником Петрова града", несмотря на поражение под Полоцком, нанесенное ему маркизом де Сен-Сиром (Laurent Gouvion, marquis de Saint-Cyr). Последний заменил на посту командующего в очередной раз раненого Удино, и Наполеон прислал Сен-Сиру маршальский жезл.

На петербургское направление Бонапарт двинул два корпуса: 2-й Удино и 10-й прусско-французский Макдональда. Перед ними стояла задача перерезать сообщение Витгенштейна со столицей. После сражений под Полоцком и Клястицами французский император отказался наступать на столицу России. Наполеон вернулся в Витебск со своей гвардией и больше не преследовал армию Барклая-де-Толли. "Я останавливаюсь здесь! — писал в мемуарах адъютант императора граф Филипп-Поль де Сегюр (Philippe-Paul de Ségur). — Я хочу здесь осмотреться, собрать армию, дать ей отдохнуть, хочу организовать Польшу. Кампания 1812 года кончена! Кампания 1813 года сделает остальное!".

Каждый был прав по-своему. Ненавидимый всеми Барклай, как мог, берег русскую армию для следующих сражений; Бонапарт осознавал, что за месяц похода, при отсутствии серьезных боев, он уже потерял свыше трети состава Великой армии. Из перешедших в июне Неман 301 тысячи в половине июля числилось всего 185 тысяч. Белоруссия и Литва наполнились толпами мародеров и дезертиров. Ослабла дисциплина, личный состав губили болезни, лошади падали от бескормицы и приходилось спешивать конные части. Это произошло, когда еще не грянули морозы и не нагрянули партизаны.

Читайте также:1812 год: Отечество спас бой под Клястицами

В донесении анонимного русского военного разведчика от 23 сентября 1812 года говорится: "Эти несчастные люди описывают яркими чертами плачевное свое состояние. Я старался узнать, с какого времени они начали претерпевать сей недостаток. Они отвечали, что сие было в разные времена различно, что иногда было лучше, а иногда хуже, но что в конце июля во всем оказалась нужда и что в течение августа армия была в отчаянии, видя, что по мере вшествия в Россию недостаток увеличивался. Для успокоения оной, говорят сии пленные, Наполеон публиковал ежедневно прокламации, в которых обещал, что вскоре они будут в Москве в величайшем изобилии". Можно сказать и так: теряя в количестве, французская армия укреплялась качественно. Однако нашему успеху способствовали еще не "зима, Барклай и русский Бог", но и дух русского народа.

Рассказывали такой анекдот. Преследуемые голодом французы ворвались в избу бедной старушки и на ломаном русском стали требовать "клеба" и "млека". Крестьянка отдала им свой хлеб, но сказала, что молока у нее нет, поскольку всех коровушек и овечек французы отняли и порезали, а осталась у нее одна коза (chèvre). "Куди коза?" — закричали оккупанты. "Там, родные, на дворе в хлеву", — ответила старуха. "На дворе казак (cosaque)!" — унося ноги, орали испуганные французы. Одно напоминание о казаках наводило ужас на солдат Grande Armée. Другая история повествует о том, как старуха, видя бедственное положение своих незваных гостей, вынула из печи щи и поставила на стол. Русская похлебка не понравилась французам и они стали плевать в щи, ругая старушку. Она схватила горшок и бросила его в голову одного нахала, сама выбежала на улицу, приперла двери ухватом и созвала крестьян, которые схватили французов и отвели их к ближайшей воинской команде.

В четырехтомной "Истории русской армии" дореволюционного русского историка А. А. Керсновского читаем: "Под Клястицами сражались 23 000 русских против 24 000 французов. Наши потери 4500, у французовубыло5500(1000пленных).Кульнев преследовал по собственной инициативе до Боярщины, зарвался и был отражен, причем поплатился жизнью".

Так кому принадлежат лавры победителя? Воспеваемому придворным поэтом Василием Жуковским Витгенштейну, которого многие современники считали нерешительным полководцем, или Якову Петровичу Кульневу? Советский историк Е. В. Тарле высказался таким образом: "Кульнев, подобно Н. Н. Раевскому, Багратиону, Неверовскому, Кутузову, был одним из очень немногих генералов, достигавших полной власти над солдатами без помощи зуботычин, палок и розог… Но была у Якова Петровича Кульнева одна слабая сторона: он необычайно увлекался в битве и действовал нередко очертя голову, безумно рискуя и своей, и чужой жизнью. В бою под Клястицами 30 июля не его начальник Витгенштейн, а именно он, Кульнев, был победителем Удино, взял почти весь обоз маршала и 900 пленных".

"Во время преследования 1 августа авангард Витгенштейна под командой генерала Кульнева, переправившийся через Дриссу, потерпел такое поражение, которое превысило бы успех, достигнутый накануне, если бы со своей стороны французская дивизия Вердье при преследовании Кульнева снова не наткнулась на главные силы Витгенштейна и не была бы вынуждена отступить, понеся большие потери. Вследствие этого в конце концов успех оказался на стороне русских, так как Удино приостановил свое наступление и его пришлось подкрепить корпусом Гувиона-Сен-Сира", — так полагал знаменитый военный теоретик и современник описываемых событий, прусский генерал, бывший в 1812 году на русской службе, Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц (Carl Philipp Gottlieb von Clausewitz).

О сражении около деревни Сивошино на реке Дриссе, произошедшем 20 июля (1 августа), историк Тарле писал: "Увлекшись на другой день преследованием французов, Кульнев со своими 12 тысячами, которые отделил ему для этого Витгенштейн, бросился за отступающим маршалом. Неосторожно подавшись вперед, он натолкнулся на остановившийся внезапно и быстро построенный вновь в боевой порядок отряд Удино. Кульнев попал между двух огней и был отброшен с тяжкими потерями. Его отряд потерял около 2 тысяч человек и восемь орудий. Когда разбитый отряд уже отступал под огнем французских батарей, Кульнев, передают очевидцы, "печально шел в последних рядах своего арьергарда", подвергаясь наибольшей опасности обстрела. Французское ядро ударило в него и оторвало обе ноги. Смерть последовала почти моментально".

Бесстрашный русский полководец Яков Кульнев погиб на своей малой родине, в местах, где за 48 лет до этого родился. Богатырь — человеку нормального роста эфес сабли Кульнева доходил до плеча — был при этом образованным человеком, а не солдафоном. Поэт Жуковский, посвятивший Витгенштейну стихотворение "Певец во стане русских воинов", откликнулся на героическую смерть Кульнева строками:

Где жизнь судьба ему дала,

Там брань его сразила;

Где колыбель его была,

Там днесь его могила.

Не принижая заслуг командующего корпусом генерала Витгенштейна, отметим лишь, что без авангарда Кульнева, победы под Клястицами могло бы и не быть вовсе. Только соединенными усилиями всех участников, Россия смогла выстоять в схватке с сильнейшим врагом. Будущий победитель императора Франции, Голенищев-Кутузов, который лично контролировал выход армейской газеты, однажды дал нагоняй ее сотрудникам, заставив смягчить оскорбительные выпады в отношении Наполеона: "Кто тебе дал право издеваться над одним из величайших генералов".

Читайте также:1812 год: как и кем был спасен Петербург?

Яков Петрович Кульнев, о котором знавший его Денис Давыдов отозвался как о "лучшем русском офицере кавалерии", был похоронен дважды. В 1816 году, по просьбе родных братьев героя Отечественной войны, его предали земле на берегу реки Дриссы. В 1832 году родственники перезахоронили прах Кульнева в имение его брата Ильзенберг Режицкого уезда Витебской губернии (ныне латвийский Ильзенкалнс). В 1850 году в Клястицах поставили памятник в честь боев 1812 года, впоследствии он был разрушен. Теперь здесь воздвигнута стела.

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"