Интервью с "правдистом" Сергеем Филатовым

В авторском цикле Вадима Горшенина — "правдист", журналист-международник Сергей Филатов. Окончив МГИМО, Сергей Владимирович прошел путь от стажера до президента "Правды". Журналист рассказывает о расколе в "Правде", о лучшем главреде в своей жизни и о выпускающем, который не побоялся послать Сталина куда подальше.

Фото:

— Сергей Владимирович, сколько лет вы проработали в "Правде"?

— В 1973 году я, будучи пятикурсником факультета международной журналистики МГИМО, пришел на практику в "Правду". Спустя год я стал штатным сотрудником газеты. Трудовую книжку закрыл в 2000 году как президент закрытого акционерного общества "Редакция газеты "Правда".

— Вы, пятикурсник, по блату попали в "Правду"?

— Нет, в институте я был ответственным секретарем институтской многотиражки, пахал там три года, и деканат счел меня достаточно квалифицированным, чтобы отправить на практику в "Правду". Кстати, там был еще Володя Шелков. И был еще один наш однокурсник Сережа Буранов, который потом стал одним из заведующих бюро АПН сначала в Новой Зеландии, а потом в Соединенных Штатах. Получается, что в "Правду" отправили троих, а остались в газете двое — Шелков и я.

— В главную газету страны по блату никого не брали?

— Дело в том, что в те времена студенты пятых курсов должны были проходить практику по профилю. Мы втроем пошли в "Правду", три или четыре человека пошли на практику в "Известия", несколько человек пошли на телевидение, несколько человек — в АПН и еще несколько — в ТАСС. Преддипломная практика была полугодичной. Сейчас такой практики нет, сейчас нет даже распределения после окончания вуза. А тогда редакции присматривались к будущим выпускникам.

— Вас взяли на работу за какой-то материал?

— К любому молодому специалисту, практиканту долго присматривались и сразу на полосу не пускали. Я опубликовался после полугода работы в редакции. И это была совсем небольшая заметка.

— Но через 15 лет все изменилось. Я пришел туда студентом, мы выпускали молодежную приемную "Правды", каждый понедельник у нас выходила колонка. Мы писали какие-то тексты, даже ездили в командировки.

— Когда я пришел в газету в 1974 году, у международного отдела была только одна полоса в газете. Конечно, там была большая конкуренция: масса иностранных корреспондентов, масса сотрудников, обозревателей, которые работают в аппарате, поэтому молодым "правдистам" было сложно попасть на полосу. А когда вы начали работать в газете, международных полос было уже три.

— Вы окончили МГИМО, пришли в "Правду". Какая атмосфера царила тогда в редакции?

— Фантастическая. Газета стала для нас родным домом. Ощущение родного дома, нужности появлялось с первых месяцев работы в "Правде". Сначала главным редактором был Михаил Васильевич Зимянин: мудрый пожилой человек, он мальчишкой воевал в партизанских отрядах Белоруссии, был одним из руководителей белорусского комсомола и с возрастом стал главным редактором "Правды". После него пришел фантастический человек — Виктор Григорьевич Афанасьев, которого все обожали. Во время первого своего выступления на редколлегии он сказал: "Значит так! Ко мне никто не приходит с жалобами или с доносами". Пока главным был Афанасьев, в коллективе была идеальная атмосфера: не было подсиживаний, закулисных интриг. Все жили, как одна большая семья. Это гигантская заслуга Афанасьева. Когда он в 1994 году ушел из жизни, столько людей пришло на похороны: практически все "правдисты", которые при нем работали, которые уходили на пенсию или переходили в другие СМИ. Он оставил светлый след и в истории "Правды", и в нашей жизни. Он знал всех сотрудников, а сотрудников было около пятисот в то время.

— А кого вы можете назвать своим учителем в газете?

— Я думаю, Томаса Анатольевича Колесниченко. Он был тогда редактором отдела международной информации, он меня и взял в свой отдел. К сожалению, он ушел из жизни в 2003 году. Томас Анатольевич был корреспондентом "Правды" в Соединенных Штатах, в Великобритании. Великолепный стилист, очень красиво писал, хотя в то время в "Правде" предпочитали статьи более строгие с литературной точки зрения. Еще очень хороший стиль был у Всеволода Владимировича Овчинникова. Дай Бог ему здоровья, мы недавно виделись, он прекрасно выглядит. И Томас Анатольевич, и Всеволод Владимирович выделялись на общем фоне своей стилистикой, подачей материалов. Они могли о серьезных вещах написать не только политически правильно (а тогда за этим очень следили), но еще и талантливо. Когда я уже десять лет отработал в газете, меня пригласил замглавного редактораисказал: "Пора тебе ехать на загранработу". И первый, к кому я пошел посоветоваться по поводу предстоящей командировки, был Колесниченко. Для меня это предложение было не совсем обычным, потому что я занимался Соединенными Штатами, а замглавного предложил мне поехать на Ближний Восток. До сих пор у меня там много друзей.

— Расскажите, пожалуйста, какие стадии, этапы проходил материал перед тем, как попасть на полосу?

— Сначала нужно было с руководством согласовать тему — никакой отсебятины. Текст писался от руки, дальше поступал в машбюро, девчонки набивали на машинке. После этого материал возвращался к автору, он смотрел нет ли там орфографических ошибок, правил и отдавал обратно в машбюро. Дальше текст отправлялся к заместителю редактора отдела. Если он вносил правку, текст опять шел в машбюро, потом — снова к нему. Когда замредактора говорил, что все нормально, материал шел в досье. Международное досье — это был многочисленный отдел, где работали молодые женщины, человек 20 или 25. Каждая из них вела конкретные страны. Они отвечали за подлинность географических названий, фамилий, должностей, цитат в материале. Девочки не только перелистывали большие энциклопедии и книги, но и создавали базы данных. Досье давало замечания, просило что-то изменить или ставило визу. После этого материал возвращался к заместителю редактора отдела. Он ставил свою подпись и отдавал редактору отдела. И только редактор отдел имел право написать "в печать". По решению редактора материал мог отойти "в загон" — это был архив материалов первой срочности. Самые срочные материалы сразу шли в номер. После подписи редактора статья отправлялась в дежурную группу, которая еще раз просматривала материал. Место статьи на полосе определялось секретариатом. И только после всех этих стадий материал попадал в типографию. Как вы видите, механизм был очень сложным.

— Сергей Владимирович, там еще был горячий набор. После того, как линотиписты набирали текст, он шел в корректуру. А сейчас люди пишут материал, отдают выпускающему редактору, он смотрит, галочку ставит и все — материал опубликован.

— "Правда" была главной газетой страны, и публикации в ней расценивались как политические акции, особенно на международные темы. Это было и приятно, и смешно, когда я, мальчишка 24-25 лет, публикую небольшой комментарий в "Правде", а на следующий день мне показывают перевод из ТАССа ("тассовцы" делали регулярно переводы самых важных статей, которые выходили в мировой прессе), а там написано: "Сергей Филатов — рупор Кремля".

— Расскажите самый смешной случай, который приключился с вами в редакции "Правды"?

— Произошло это как раз в связи с досье. У нас тогда работал молодой парень, с которым мы дружили, Саша Кузьмищев. Он только пришел после факультета международной журналистики. Сашка был амбициозный и его распирало желание опубликоваться. А руководство считало, что он слишком молод. И вот два наших молодых сотрудника — зарубежный корреспондент Коля Мирошник и Володя Шелков — решили над Кузьмищевым пошутить. Они от его имени написали якобы комментарий, который назывался "По пузо в крови" о Сомосе, диктаторе Никарагуа, и отдали его в досье. Они написали там отсебятину. А досье начало на полном серьезе проверять материал, нашло там массу несуразностей, и заведующая досье Нина Федоровна Рогульская с этим комментарием приходит к Колесниченко и говорит: "Тут ерунда какая-то написана, полная чушь. Как вы можете вообще сдавать такое в досье? Вы сначала все это отредактируйте". Колесниченко вызывает Кузьмищева и спрашивает: "Саша, что это такое?". Кузьма, как мы его звали, говорит: "Я это не писал". Начинается жуткий скандал в отделе. А ребята, которые все это организовали, валятся с хохота. Розыгрыш закончился полюбовно, все посмеялись, потом отдел долго резвился по этому поводу. А Сашке через день после розыгрыша дали возможность опубликоваться.

— А самый печальный случай был?

— В августе 1991 года. Наши семьи отдыхали в доме отдыха в Серебряном Бору, там у редакции были государственные дачи. На следующий день после августовского путча нам позвонили и сказали, что в Серебряный Бор приехал силовой отряд победивших демократических сил и сейчас будет всех выкидывать на улицу. И, главное, туда было не добраться. Сейчас у всех машины, а тогда личного транспорта практически не было. А там были дети, семьи. Это было очень страшно.

— У газеты тогда отозвали документ о регистрации средства массовой информации. А расскажите о расколе газеты "Правда" в девяностые годы. Что там на самом деле происходило?

— В конце восьмидесятыхгодоввсталвопросо переходе газеты на самоокупаемость, потому что нужно было развиваться — и в финансовом отношении, и в творческом. По адресу улица Правды, дом 24 тогда находились два здания: старое и новое. Новое здание было построено в 1980 году на деньги, которые заработала газета "Правда". Когда встал вопрос об акционировании, ЦК сказал: "Нет, вы нам даете большой доход, поэтому все ваши деньги, которые идут сверх необходимого вам бюджета, мы забираем в партийную кассу". В 1991 году КПСС была запрещена, и "Правда", печатный орган Коммунистической партии Советского Союза, потеряла свою финансовую базу. Представьте, ежедневный тираж был десять миллионов, по три копейки за газету. В то время это были очень большие деньги, которые покрывали все производственные расходы газеты, все зарплаты. Газета оказалась на мели. Коллектив стал разбегаться. Остался костяк, наверное, человек 150. Геннадий Николаевич Селезнев (он был тогда главным редактором, потом стал спикером Государственной Думы) начал искать выход из положения. И, если я правильно помню, Иван Петрович Рыбкин (он тоже впоследствии был председателем Государственной Думы) рассказал ему о греческих предпринимателях Яникосах, коммунистах, которые издавали в Греции перевод на греческий язык Большой Советской Энциклопедии. Они, по словам Рыбкина, были готовы финансово помочь газете. В 1992 году началась эпопея с Яникосами. На переговорах шла речь о финансировании, а потом выяснилось, что в обмен на финансирование Геннадий Николаевич подписал документы, по которым они получили все права на газету. Коллектив обманули. Начался скандал, редакция разделилась на два лагеря: одни были за греков, другие — против. Вы помните, мы с вами ходили по судам около пяти лет, и, в конце концов, в судебном порядке доказали правоту коллектива.

— Скажите, как вы считаете, каков вклад "Правды" в российскую журналистику?

— КПСС была у власти более 70 лет, а газета "Правда" была фактически главной газетой страны. "Правда" входила в число пяти или шести крупнейших мировых изданий, причем у нас были самые большие тиражи — около 12 миллионов. У "Нью-Йорк таймс", "Таймс", "Монд" тиражи были меньше.

— Советская власть начиналась с того, что к руководству страной пришли бывшие "правдисты". И заканчивалась страна, когда в 1991 году исполняющим обязанности премьер-министра был назначен Егор Гайдар, он тоже когда-то работал в "Правде".

— Коль вспомнили о Егоре Гайдаре, я могу назвать еще нескольких авторов, которые в "Правде" печатались в восьмидесятые годы. Это Руслан Хасбулатов, Гавриил Попов и многие-многие другие. Они, правда, потом утверждали, что они истинные демократы и не имеют никакого отношения к коммунистическому режиму. Я помню, как эти ребята вместе со своими материалами приходили в редакцию и очень хотели опубликоваться.

— Мне рассказывали одну байку. Как-то на выпуске звонит телефон. Берет трубку выпускающий: "Здрасьте, что будет в следующем номере "Правды"?". Тот говорит: "А кто это?". Ему отвечают: "Это вас беспокоит Сталин". "Да, какой ты Сталин! Разыгрывать меня будешь", — и бросает трубку. Через какое-то время выпускающего зовут в кабинет главного редактора, дают трубку, а там: "Сталин это. Что будет в завтрашнем номере "Правды"?".

— Я могу назвать имя выпускающего — Семен Соловьев. Он в 1946 году мальчишкой пришел в газету, был на должности выпускающего. Он нам рассказывал эту историю, когда мы пришли на работу. Но фокус в том, что Сталин понимал структуру работы редакции. Сталин одно время возглавлял "Правду", был главным редактором.

— Несмотря на все шутки, Сталин был профессионалом. Сергей Владимирович, расскажите еще какую-нибудь "правдинскую" байку?

— В свое время при секретариате был фотоотдел, в котором обязательно должен быть ретушер. Он занимался тем, что улучшал качество изображения фотографий. Как-то на планерке мы смотрим фотографию: все руководство страны на аэродроме встречает высокого гостя. И все члены Политбюро стоят в шляпах, а Алексей Николаевич Косыгин (он тогда был председателем совета министров СССР) без шляпы. И ответственный секретарь говорит ретушеру: "Нарисуй ему шляпу!". А потом вышел номер: Алексей Николаевич стоит в шляпе, а вторую держит в руках. Вот такая история.

Читайте также:

Владимир Любицкий: "Правда" перестала быть массовой

"Правда" Эдуарда Жигайлова: через объектив

Акрам Муртазаев: О "Правде" без афоризмов

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"