В День флота улыбнуться охота

Великий флотский афоризм гласил: "Раньше корабли были дубовые, а люди железные. А сейчас корабли железные, а люди — дубовые!" В День Военно-морского флота самый повод его опровергнуть. Флотский народ — он из закаленного железа. А закалку ему дает чувство юмора. Ведь без смеха — что за флот. Вот несколько бессмертных морских баек из скрижалей ВМФ.

Засекреченный смех

Все и заводское, и военное начальство страшно переживало, чтобы слух об этом не просочился в город, за пределы заводских проходных северодвинского "Севмаша". Время было такое, сами понимаете… Шла обычная горячка, связанная с передачей корабля экипажу. Как-то молодого лейтенанта, пришедшего на корабль совсем недавно из учебного центра, послали со срочным ответственным заданием — получить в военной приемке какую-то важную то ли справку, то ли докладную и скачками-прыжками доставить ее в штаб бригады строящихся кораблей.

Лейтенант немедленно убежал в приемку, разыскал нужного военпреда и нужную бумагу получил. И вдруг бросил любопытный лейтенант случайный взгляд на этот документ. А там открытым текстом написано: заказ номер такой-то, подводная лодка с тактическим номером "К-…". Лейтенант возьми и брякни военпреду в шутку перед уходом: а чего это, мол, у вас тут в несекретной бумаге — секретная цифра?

И тут бедный военпред не на шутку перепугался. Действительно, в горячке подготовки целой кучи отчетной документации по заказу указал тактический номер атомохода. Цифру в те времена секретную до ужаса. Мороз прошел по коже уже убеленного сединами опытного офицера: надо же, такая оплошность. А до пенсии — всего пару лет.

Номер заказа в бумаге оставил: черт с ним, документ все равно без грифа "Секретно". А тактический номер тут же, при лейтенанте-курьере, стер дрожащей рукой бритвенным лезвием. И задумался: что же на этом месте написать? Ведь дырка в тексте получается. Не поймут. А насчет бумажки уже из штаба бригады звонили. Срочно понадобилась кому-то. Перепечатать уже не успеть…

Лейтенант, все еще стоявший рядом со столом расстроенного военпреда, возьми да и ляпни опять в шутку: а вы номер-то, товарищ капитан 2-го ранга, крестиками обозначьте, да и все. Военпред обрадовался: точно, это ведь какой-никакой, а выход! Спасибо, лейтенант надоумил. И самолично вписал в бумагу на пишущей машинке: подводная лодка "К-ХХХ". После чего взмолился: лейтенант, только особистам, пожалуйста, не надо…

Подумаешь, опечатка. В смысле описка. Отблагодарю! В штабе бригады сначала от души посмеялись, прочитав и произнеся текст документа вслух. Ведь на слух это звучит примерно так: подводная лодка "Ка-Ха-Ха-Ха". Лейтенант и тут тоже оказался рядышком и находчиво объяснил начальству: да это ведь не ха-ха-ха, а просто римские цифры "десять". Для пущей секретности. А что, в Северодвинске разве еще так не принято? А вот в учебном центре, откуда я только что прибыл, уже доводили недавно новые руководящие документы по секретному делопроизводству, так там написано…

Впрочем, извините, вот когда новые инструкции до местного штаба дойдут, тогда и поговорим. А пока разрешите убыть обратно в часть? Лейтенант оставил озадаченных офицеров штаба и бригадного особиста в некотором недоумении. А кто их действительно знает там, в Москве? Столько новейших инструкций каждую неделю поступает, поневоле запутаешься… Только вот что вызвало тогда искреннюю улыбку у некоторых военных, которые, как говорится, были в курсе: как-то на одном из совещаний в техническом управлении Северного флота, которое прошло вскоре после того случая, новый корабльсвесьма высокой трибуны уже всерьез был не раз назван "три десятки"…

На рыбалку с Ильичом

Особенно "дубовыми" на флоте были времена конца так называемого застоя. Помнится, военные политорганы в те годы считались поистине "зверскими" — порой офицеры, которые плохо вели конспекты первоисточников, то есть небрежно переписывали работы классиков марксизма, могли даже не получить очередную звездочку на погоны, хотя служили прекрасно.

Наверное, именно тогда родился другой знаменитый флотский афоризм: "Любовь к морю прививается невыносимыми условиями службы на берегу!". И то было верно: когда корабль находился в походе, классиков конспектировать не заставляли. В общем, именно "дубовая" до отвращения воспитательная политработа в Вооруженных силах СССР во многом и привела к тому, что в 1991 году армия и флот не поддержали ГКЧП. Марксизм подавился собственным пиаром… Ну и, собственно, потом и сам СССР развалился.

К временам "дубового" застоя и относится неумирающая военно-морская байка, которую из уст в уста передают уже больше трех десятков лет. Итак, конец славных 70-х. До подписания акта приема-передачи очередной атомной подлодки военному флоту знаменитым "Севмашпредприятием" (Северодвинск, Архангельская область) остаются считаные денечки. На лодку с завода тащат с берега все, что на берегу лежит плохо, но в море может пригодиться. Предсдаточный мандраж…

И вдруг как бы… облом! Высокая комиссия из политического управления Северного флота вдруг обнаруживает, что кают-компания (где, кроме всего прочего, проходят священные экипажные партсобрания) злостно не оснащена положенной по какой-то там секретной директиве ЦК штатной картиной, в сюжете которой должен непременно присутствовать В.И. Ульянов (Ленин). Положено — и баста! И чтобы завтра же картина была! А не то…

На политруков обиделись даже военпреды-механики, народ, дико упертый, дотошный и скрупулезный. Ведь и "механика" на АПЛ что надо, и акустика, и все остальное, в общем, готова лодка к сдаче-приему! А тут картина какая-то… История не донесла имени великого художника, который за ночь изобразил самого Ленина на берегу какого-то озера. Говорят, раскопали впавшие в ступор заводчане-сдаточники где-то в недрах 55-го цеха полупьяного мужичка, который с завода через вахту пройти домой побоялся и улегся переспать в малярской кондейке.

Он же от безвыходности положения сорвал древний озерный пейзаж в красном уголке цеха и героически ткнул кистью в берег водоема: "Вот. Ильич… Как живой!" И даже всплакнул при этом от внезапно нахлынувшего верноподданнического счастья. И действительно — вождь был похож, просто далеко, и потому казался точкой.

Поутру хмурые сдаточники молча предъявили шедевр политкомиссии. Комиссары долго всматривались в надпись на уголке картинки "Ленин в Разливе", заверенную размашистой подписью и громадной заводской печатью. Потом долго взирали на свежий мазок: "Ну ладно, раз есть печать, будем считать, что в сюжете картины Ленин присутствует!" А то, что мазок на старом полотне свежайший, — так это вождь лишь только что порыбачить пришел. Любил он это дело — все знают…

На каком это заказе было, уже не вспомню. Но, ей Богу, случай подобный повторялся, как видно, не раз. Можете проверить: в кают-компании АПЛ "Екатеринбург" до сих пор висит здоровенное эпохальное полотно "Ленин на пастбище". Стадо коров, травка зеленеет, и где-товдалидва точечных силуэта. Один из силуэтов, как видно, точно вождь, так как в углу картины наличествует шикарная подпись и приложена печать. А против подписи и печати не попрешь! Значит, Ильич и пастбища уважал…

Учись, "Булава"…

Заключительный этап испытаний на головной АПЛ проекта 949 пришелся на конец декабря. Такая уж традиция была на флоте, сдавать заказы "под елочку". Чтобы верховный Дедушка Мороз одарил или орденом, или премией. Морозы стоят дикие. Море смотрит на корабли ледяным взглядом. Но выход на ракетную стрельбу головной АПЛ откладывать до весны, естественно, нельзя.

На набережную знаменитого военно-кораблестроительного "Севмаша" к месту швартовки 949-го доставлена боевая ракета, которую надо загрузить в контейнер заказа. К этому моменту и экипаж, и сдаточники устали и перенервничали. Одно дело — загружать десятками в ракетную шахту АПЛ технологические макеты изделия, совсем другое — боевую ракету.

Погрузка прошла, как пишут в вахтенных журналах, "в полном соответствии с инструкциями". Однако, увы, первая же проверка выявила: нет электрической стыковки ракеты с аппаратурой ракетного комплекса на АПЛ. Предновогодний подарок пришелся "по душе" главным конструкторам и ведущим специалистам всех систем и комплексов заказа. Доставили их к месту действия немедленно, несмотря на сногсшибательные личные планы.

Сразу же была создана оперативная группа для определения причин неисправности. У военных, как и принято в таких случаях, начался поиск виновных, наказание невиновных и поощрение непричастных. У заводчан по традиции к горлу подступила волна заламывания рук по части лишения премиальных и стреножения ног по части движения по служебной и особенно партийной линии. По результатам технического анализа ситуации, применения дедуктивного метода Шерлока Холмса и чисто атеистического упования на господа Бога было принято решение визуально осмотреть так называемый РИД — "разъем изделия дополнительный", посредством которого ракета соединяется с аппаратурой комплекса АПЛ.

Но как это сделать, ведь расстояние между корпусом ракеты и стенкой ракетного контейнера минимальное. В лучшем случае кошка пролезет. И то вниз головой. Начался поиск специалиста размером с кошку и с головой (то есть с уровнем подготовки) не ниже гениальной. Служил в БЧ-2 старший лейтенант Юра Федоров. Достоинств у него была целая куча: и грамотный, и умный, и исполнительный.

И что важно, его тело оказалось не толще картонной папки с предложениями разрешения ситуации. Посмотрев на него, начальство в один голос вскрикнуло: "Этот!" Картина: на верхней палубе АПЛ стоят ответственный сдатчик заказа, старший строитель, строитель-ракетчик, командир АПЛ и старший военпред. И все смотрят в глаза спускаемого в пространство между ракетой и стенкой контейнера, обмотанного швартовным страховочным поясом старлея с надеждой и состраданием и еще с чем-то необъяснимым. Посмотрите как-нибудь на перевернутое лицо человека — и испытаете те же эмоции…

В результате опускания почти голого старлея (в ватнике было просто не пролезть) выяснилось: РИД действительно поврежден. Произошло это, скорее всего, по вине погрузочной партии… К чести конструкторов, быстро было найдено техническое решение, позволяющее решить проблему. Ракету выгрузили из контейнера только под утро. Разбираться не стали. Списали все на усталость и неопытность.